Неточные совпадения
Много видал он на своем
веку,
пережил не один десяток мелких дворян, заезжавших к нему за «очищенным», знает все, что делается на сто верст кругом, и никогда не пробалтывается, не показывает даже виду, что ему и то известно, чего не подозревает самый проницательный становой.
Одни сухие и недаровитые натуры не знают этого романтического периода; их столько же жаль, как те слабые и хилые существа, у которых мистицизм
переживает молодость и остается навсегда. В наш
век с реальными натурами этого и не бывает; но откуда могло проникнуть в дом княгини светское влияние девятнадцатого столетия — он был так хорошо законопачен?
Я
пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую,
пережил духовный ренессанс начала ХХ
века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я
пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено.
Просить помощи у одного из товарищей, искушенных в штрихоблудии, не позволяла своеобразная этика, установленная в училище еще с давних годов, со времен генерала Шванебаха, когда училище
переживало свой золотой
век.
— А как же? — продолжал Кирша. — Разве мы не изменники? Наши братья, такие же русские, как мы, льют кровь свою, а мы здесь стоим поджавши руки… По мне, уж честнее быть заодно с ляхами! А то что мы? ни то ни се — хуже баб! Те хоть бога молят за своих, а мы что? Эх, товарищи, видит бог, мы этого сраму
век не
переживем!
— Ты уж не в первый раз не узнаешь меня, — отвечал старик. — И то сказать:
век пережить — не поле перейти! Когда ты знавал меня, я был еще детина молодой; а теперь насилу ноги волочу, и не годы, приятель, а горе сокрушило меня, грешного.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой
век забвенный,
Как
пережил он
век отцов.
Глафира сделалась новым предметом для злобы Сида, но древние года его уже не дозволяли ему ее ревностно преследовать, и он редко ее мог видеть и крикнуть ей свое «
переживу». Он доживал
век полупомешанным, и в этом состоянии сегодня посетила его, в его темном углу, весть об убиении Бодростина.
Но и на земле извергнутый из рая человек не только вспоминает о золотом
веке, но и способен
переживать минуты райского блаженства в созерцании Бога, истины и красоты в любви, в творческом экстазе.
Серебряков. B последнее время, Михаил Львович, я так много
пережил и столько передумал, что, кажется, мог бы написать в назидание потомству целый трактат о том, как надо жить.
Век живи,
век учись, а несчастия учат нас.
В нем и тогда чувствовался всего более и общечеловек и европеец, который сам
пережил и перестрадал все «проклятые» вопросы XIX
века и поднялся над всем тем, чем удовлетворялось большинство его сверстников, не исключая, быть может, и такого изысканного европейца, каким был или казался Тургенев.
В начале XIX
века, в эпоху Александра I, Россия
пережила культурный ренессанс.
— Чтобы не огорчать меня. Повторяю тебе, что я не хочу, чтобы у кого-нибудь из нас была даже мысль о деньгах, дела мои идут, слава Богу, хорошо, на мой
век хватит, а тебя… тебя я не
переживу.
Германия в начале XIX
века, в эпоху великого творческого подъема германского идеализма и романтического движения,
пережила схожую настроенность и схожее самосознание.
Мы
переживаем состояние, схожее с падением Римской империи и античной цивилизации III
века, когда только христианство духовно спасло мир от гибели и окончательного разложения.
Рушатся основы миросозерцания XIX
века, и потому рушатся обоснованные на нем государства и культуры. Рушатся государства монархические и демократические, одинаково имевшие в своей первооснове гуманизм.
Переживает кризис и крах не та или иная форма государства, а само государство. Крепких, долголетних государств не осталось. Ни одно государство не знает, что будет с ним завтра.
События, заносимые в эту хронику, составляют эпизод из жизни людей одного очень старого города, который стал на русской земле еще во дни оны и до сих пор
пережил уже много
веков; помнит много владык и видел много поколений..
— Конечно, нет. С этим начертанием герцога она отныне составляет достояние истории… Она исторический документ, который
переживет нас и будет храниться
века в архиве, но вы, вместо этой бумаги, получите другую, и вот она.
Безбожная и лицемерная цивилизация XIX и XX
веков и торжествует свои победы, и
переживает смертельный кризис о своих основах.