Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «
Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
— Я вполне серьезно думаю так! Он — проповедник, как большинство наших литераторов, но он — законченное многих, потому что не от ума, а по натуре проповедник. И — революционер, чувствует, что мир надобно разрушить, начиная с его основ, традиций, догматов,
норм.
— Теперь дело ставится так: истинная и вечная мудрость дана проклятыми вопросами Ивана Карамазова. Иванов-Разумник утверждает, что решение этих вопросов не может быть сведено к
нормам логическим или этическим и, значит, к счастью, невозможно. Заметь: к счастью! «Проблемы идеализма» — читал? Там Булгаков спрашивает: чем отличается человечество от человека? И отвечает: если жизнь личности — бессмысленна, то так же бессмысленны и судьбы человечества, — здорово?
Хороший, здоровый мозг, развитие и свободное проявление которого тесно ограничено догмами и
нормами классовых интересов буржуазии.
— Вот в этих
нормах ваших и спрятаны все основы социального консерватизма.
— Как видите, пред вами — типичный неудачник. Почему? Надо вам сказать, что мою способность развязывать процессуальные узлы, путаницу понятий начальство весьма ценит, и если б не это, так меня давно бы уже вышибли из седла за строптивость характера и любовь к обнажению противоречий. В практике юристов важны не люди, а
нормы, догмы, понятия, — это вам должно быть известно. Люди, с их деяниями, потребны только для проверки стойкости понятий и для вящего укрепления оных.
— Неоспоримые
нормы права…
Он мог бы одинаково свободно и с равной силой повторить любую мысль, каждую фразу, сказанную любым человеком, но он чувствовал, что весь поток этих мыслей требует ограничения в единую
норму, включения в берега, в русло.
— Существует мнение, что политика и мораль — несовместимы, — разговаривал оратор, вынув платок из кармана и взмахнув им, — но это абсолютно неверно, это — мнение фельетонистов, политика строится на
нормах права…
— Как в цирке, упражняются в головоломном, Достоевским соблазнены, — говорил Бердников. — А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит. У Мопассана — яхта, у Франса — домик, у Лоти — музей. Вот, надобно надеяться, и у нас лет через десять — двадцать интеллигент получит
норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути…
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался
нормы жизни, такого существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
[Casta diva — Пречистая Дева (ит.) — первые слова арии
Нормы из оперы «
Норма» итальянского композитора Винченцо Беллини (1801–1835).]
Так он совершил единственную поездку из своей деревни до Москвы и эту поездку взял за
норму всех вообще путешествий. А теперь, слышал он, так не ездят: надо скакать сломя голову!
— Какой же это идеал,
норма жизни?
Норма жизни была готова и преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки, с заветом блюсти ее целость и неприкосновенность, как огонь Весты. Как что делалось при дедах и отцах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке.
— Да вот я кончу только… план… — сказал он. — Да Бог с ними! — с досадой прибавил потом. — Я их не трогаю, ничего не ищу; я только не вижу нормальной жизни в этом. Нет, это не жизнь, а искажение
нормы, идеала жизни, который указала природа целью человеку…
«Да не это ли — тайная цель всякого и всякой: найти в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение чувства? Ведь это
норма любви, и чуть что отступает от нее, изменяется, охлаждается — мы страдаем: стало быть, мой идеал — общий идеал? — думал он. — Не есть ли это венец выработанности, выяснения взаимных отношений обоих полов?»
— Ну, я буду петь… Casta diva, Casta di… — зазвучала она воззвание
Нормы и остановилась.
Это природная декорация «
Нормы».
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и жизнь!.. Ведь бури, бешеные страсти не
норма природы и жизни, а только переходный момент, беспорядок и зло, процесс творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия в лаборатории природы…
Но к жизни в материи этого мира нельзя применить абсолютного, как закон и
норму.
Абсолютное отрицание насилия и войны возможно лишь как явление глубоко индивидуальное, а не как
норма и закон.
Эту общечеловеческую мораль он считает хитростью господствующих классов, которые хотят ослабить революционную классовую борьбу, ссылаясь на абсолютные моральные
нормы.
Вопрос о том, что войну начала Германия, что она главная виновница распространения гнетущей власти милитаризма над миром, что она нарушила
нормы международного права, вопрос дипломатический и военный — для нашей темы второстепенный.
И подлинная бытовая свобода, свобода от ложных условностей и лицемерных
норм есть только у русских.
Россия — страна бытовой свободы, неведомой передовым народам Запада, закрепощенным мещанскими
нормами.
Абсолютная жизнь есть благодатная жизнь, а не жизнь, исполняющая закон и
норму.
Мещанские
нормы — плод неверия в благородное самоограничение человека.
Дух, свободный в своем внутреннем опыте, становится навязчивым и насильническим; он открывается относительной, внешней жизни не как живой опыт, а как извне навязанный, безжизненный принцип или
норма.
Рыцари и верующие часто не исполняли своих обязанностей, но сознание, что они тем нарушали ими самими признанный общественный союз, не позволяло им ни быть свободными в отступлениях, ни возводить в
норму своего поведения.
Матушка охотнее покупала оброчные имения, потому что они стоили дешевле и требовали меньше хлопот, а
норма оброка между тем никаким регламентациям не подвергалась, и, стало быть, ее можно было при случае увеличить.
Нельзя отказаться от любви, от права и свободы любви во имя долга, закона, во имя мнения общества и его
норм, но можно отказаться во имя жалости и свободы.
Я никогда не говорил о восстании «природы», восстании инстинктов против
норм и законов разума и общества, я говорил о восстании духа.
Поэтому русская душевная жизнь более выражена, и выражена в своих крайних элементах, чем душевная жизнь западного человека, более закрытая и придавленная
нормами цивилизации.
Понятие природы совершенно условно, и оно употребляется как символ восстания против давящего рационализма и
норм цивилизации, как право раскрытия творческой индивидуальности.
Но истина и смысл не были для меня законом и
нормой разума.
Я, вероятно, должен быть причислен к типу эротических философов, но страсти этические (страсти, а не
нормы) во мне были сильнее страстей эротических.
Выбор между добром и злом предполагает, что человек поставлен перед
нормой, различающей добро и зло.
Нельзя написать драмы, романа, лирического стихотворения, если нет конфликта, столкновения с
нормой и законом, нет «незаконной» любви, внутренних сомнений и противоречий, нет всего того, что представляется недопустимым с точки зрения «закона» установившегося ортодоксального мнения.
Обычно романтизм считают восстанием природы вообще, человеческой природы с ее страстями и эмоциями против разума, против
нормы и закона, против вечных и общеобязательных начал цивилизации и человеческого общежития.
В этот темный хаос вносят свет лишь ценности и
нормы, но они сами рационалистические дети сознания.
Нельзя нормально познавать без этики познания не потому, что логика и гносеология имеют исключительно дело с
нормами долженствования, а потому, что познание есть функция жизни и предполагает здоровую жизнь познающего.
Личность распадается на миги, индивидуальность теряется во всеобщей иллюзорности бытия, индивидуализм оказывается антииндивидуализмом, так как отрицает объективную реальность индивидуума и объективную
норму личности.
Живого Бога нет, есть лишь Бог
норм и ценностей.
Так, самое типическое и талантливое течение неокантианства, школа Виндельбандта и Риккерта, разрешает бытие в долженствование, все сводит к
нормам и ценностям и не имеет противоядия от иллюзионизма, скептицизма и солипсизма.
Логос — Сын Божий есть смысл творения, божественный план творения, идеальная
норма его бытия.
Человек отдается во власть настроений, причудливых переживаний, свободных от всякой
нормы; после смерти Бога сам творит себе богов, из себя пытается воссоздать потерянное бытие.
Свобода была сознана творением не как
норма бытия, а как произвол, как нечто безразличное и беспредметное; свобода почуялась тварью как свобода «от», а не свобода «для» и попала в сети лжи, растворилась в необходимости.
Плодовитость сахалинских женщин и невысокая детская смертность, как увидит ниже читатель, скоро поднимут процент детей еще выше, быть может, даже до русской
нормы.
При таких условиях, конечно, о каких-либо
нормах не может быть и речи, и если новый окружной начальник потребует от поселенцев железных крыш и уменья петь на клиросе, то доказать ему, что это произвол, будет трудно.