— Пусти, пусти поводья, Митрофан! — крикнул он, поймав, наконец, стремя, и в тот же момент,
перебросив ногу через круп, очутился в седле.
Неточные совпадения
Он ругался, угрожал; его слова рассердили меня, я бросился к пещере, вынул камни, гроб с воробьем
перебросил через забор на улицу, изрыл все внутри пещеры и затоптал ее
ногами.
Кожемякин задремал, и тотчас им овладели кошмарные видения: в комнату вошла Палага, оборванная и полуголая, с растрёпанными волосами, она на цыпочках подкралась к нему, погрозила пальцем и, многообещающе сказав: «подожди до света, верно говорю — до света!» перешагнула через него и уплыла в окно; потом его
перебросило в поле, он лежал там грудью на земле, что-то острое кололо грудь, а по холмам, в сумраке, к нему прыгала, хромая на левую переднюю
ногу, чёрная лошадь, прыгала, всё приближаясь, он же, слыша её болезненное и злое ржание, дёргался, хотел встать, бежать и — не мог, прикреплённый к земле острым колом, пронизавшим тело его насквозь.
Иду я вдоль длинного забора по окраинной улице, поросшей зеленой травой. За забором строится новый дом. Шум, голоса… Из-под ворот вырывается собачонка… Как сейчас вижу: желтая, длинная, на коротеньких ножках, дворняжка с неимоверно толстым хвостом в виде кренделя. Бросается на меня, лает. Я на нее махнул, а она вцепилась мне в
ногу и не отпускает, рвет мои новые штаны. Я схватил ее за хвост и
перебросил через забор…
— Знаешь что, Ванюшка? — сказал Гришка, неожиданно
перебрасывая левую
ногу через борт и садясь верхом на корму.
Буйно качало,
перебрасывая от радости к восхищению печалью, и минутами Петра Артамонова обнимал и жёг такой восторг, что ему хотелось сделать что-то необыкновенное, потрясающее, убить кого-нибудь и, упав к
ногам людей, стоять на коленях пред ними, всенародно взывая...
И вдруг, ухнув, сам
перебросил Тихона через голову свою с такой силой, что тот, ударом о землю, отбил себе
ноги. Сидя на траве, стирая пот с лица, землекоп сконфуженно молвил...
Одно только кажется Меркулову странным: как-то неровно идет сегодня белый мерин. Так и шатает его из стороны в сторону… Ишь как качнуло. Насилу удержался Меркулов, чтобы не полететь с лошади вперед головой. Нет, надо усесться верхом как следует. Пробует Меркулов
перебросить правую
ногу на другую сторону, но
нога не шевелится, отяжелела — точно к ней кто привязал странную тяжесть. А лошадь так и ходит, так и шатается под ним. «Но, ты, че-ерт! Засну-ул?..»
Он делает усилие, отрывает Селинову от
ног своих, как отрывают плющ, въевшийся годами в могучий дуб,
перебрасывает ее себе на плечо и, сказав Антону, чтобы он шел в дом через отворенную калитку, уносит свою добычу.