Несколько лет уже продолжался общий мир во всей Европе; торговля процветала, все народы казались спокойными, и Россия, забывая понемногу прошедшие бедствия, начинала уже пользоваться плодами своих побед и неимоверных пожертвований; мы отдохнули, и русские полуфранцузы появились снова в обществах, снова начали бредить Парижем и добиваться почетного названия — обезьян вертлявого народа, который продолжал кричать по-прежнему, что мы варвары, а французы
первая нация в свете; вероятно, потому, что русские сами сожгли Москву, а Париж остался целым.
Неточные совпадения
— Не тому вас учат, что вы должны знать. Отечествоведение — вот наука, которую следует преподавать с
первых же классов, если мы хотим быть
нацией. Русь все еще не
нация, и боюсь, что ей придется взболтать себя еще раз так, как она была взболтана в начале семнадцатого столетия. Тогда мы будем
нацией — вероятно.
Мы так и впились в него глазами: старик очаровал нас с
первого раза; такие старички есть везде, у всех
наций.
— Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского
первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная
нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
Странное поведение Луши заинтересовало капризного набоба, за которым ухаживали
первые красавицы всех
наций.
Градобоев. Что вы за
нация такая? Отчего вы так всякий срам любите? Другие так боятся сраму, а для вас это
первое удовольствие! Честь-то, понимаешь ты, что значит, или нет?
Наполеон не может иметь друзей: ему нужны одни рабы; а благодаря бога наш царь не захочет быть ничьим рабом; он чувствует собственное свое достоинство и не посрамит чести великой
нации, которая при
первом его слове двинется вся навстречу врагам.
— Педант-моралист, пожалуй, скажет, что это не совсем-то тово… — снова заговорил он, развивая свою тему, — но, мой друг, во-первых, между мужем и женою — все общее: что мое, то твое — это
первое правило, а во-вторых, я понял бы такую щепетильность относительно польки, француженки, словом, относительно всякой порядочной женщины любой
нации цивилизованной, европейской; но относительно москевки — воля твоя, душа моя, — я этого не понимаю! Мало того: я решительно не допускаю этого!
Едва только «Коршун» бросил якорь, как с обоих военных судов прибыли шлюпки с офицером на каждой — поздравить с приходом и предложить услуги, если понадобится. Это обычная морская международная вежливость, свято соблюдаемая моряками всех
наций. Каждое военное судно, стоящее на рейде, приветствует приходящего товарища, а капитан пришедшего судна в свою очередь делает
первый визит капитанам стоящих на рейде судов.
Завещаю, чтобы вся русская
нация от
первого до последнего человека исполнила сию нашу последнюю волю и чтобы все, в случае надобности, поддерживали и защищали Елизавету, мою единственную дочь и единственную наследницу Российской империи.
Но еще гораздо раньше того (то есть в 1900 году) почему-то и в заграничной Польше уже знали, как я отношусь к польской
нации. И когда я по дороге в Вену заехал вместе с драматургом Залесским в Краков на
первое представление его комедии, то на другой же день в газете"Час"(обыкновенно враждебно настроенной к России) появилось известие о моем приезде, и я назван"известный другпольского народа".
Когда Анна Иоанновна умирала, Бестужев
первый заявил, что, кроме Эрнста-Иоганна Бирона, «некому быть регентом». Он сочинил даже челобитную, якобы «вся
нация герцога регентом желает» — императрица успела подписать бумагу о «полной власти» регента Бирона до совершеннолетия императора Ивана VI.
Доехал папаша благополучно. Из
первого класса на своей станции с узелком вышел, — борода вперед, живот гоголем, — начальник в красной фуражке так глаза и вылупил. Не иначе, как Губарев подряд в Питере взял: на всю аглицкую
нацию мятные пряники поставлять. Однако ж экипажа на мягких рессорах ему не подано…
Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашею обычною храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося
первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей
нации.