Неточные совпадения
Он сшил себе новую
пару платья и хвастался, что на днях откроет в Глупове такой магазин, что самому Винтергальтеру [Новый пример прозорливости: Винтергальтера в 1762
году не было.
Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить
пар, обмолотить семена и посеять озимое — всё это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать всё это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские люди работали не переставая в эти три-четыре недели втрое больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый
год это делается по всей России.
Было то время
года, перевал
лета, когда урожай нынешнего
года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего
года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной
пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Я не богат, не чиновен, да и по
летам совсем ему не
пара…
Раскольникову она показалась
лет тридцати, и действительно была не
пара Мармеладову…
— Бир, — сказал Петров, показывая ей два пальца. — Цвей бир! [
Пару пива! (нем.)] Ничего не понимает, корова. Черт их знает, кому они нужны, эти мелкие народы? Их надобно выселить в Сибирь, вот что! Вообще — Сибирь заселить инородцами. А то, знаете, живут они на границе, все эти латыши, эстонцы, чухонцы, и тяготеют к немцам. И все — революционеры. Знаете, в пятом
году, в Риге, унтер-офицерская школа отлично расчесала латышей, били их, как бешеных собак. Молодцы унтер-офицеры, отличные стрелки…
— Собирались в доме ювелира Марковича, у его сына, Льва, — сам Маркович — за границей. Гасили огонь и в темноте читали… бесстыдные стихи, при огне их нельзя было бы читать. Сидели
парами на широкой тахте и на кушетке, целовались. Потом, когда зажигалась лампа, — оказывалось, что некоторые девицы почти раздеты. Не все — мальчики, Марковичу —
лет двадцать, Пермякову — тоже так…
— Вот погодите, получу из деревни деньги, я ему две
пары сошью, — вмешался Обломов, — синюю курточку, а на будущий
год мундир: в гимназию поступит.
«Или они под
паром, эти поля, — думал я, глядя на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение, лень?» Некого было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много
лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались на пшенице, клевере и далее не шли.
И что более всего удивляло его, это было то, что всё делалось не нечаянно, не по недоразумению, не один раз, а что всё это делалось постоянно, в продолжение сотни
лет, с той только разницей, что прежде это были с рваными носами и резанными ушами, потом клейменые, на прутах, а теперь в наручнях и движимые
паром, а не на подводах.
Она с соболезнованием смотрела теперь на ту каторжную жизнь, которую вели в первых комнатах бледные, с худыми руками прачки, из которых некоторые уже были чахоточные, стирая и гладя в тридцатиградусном мыльном
пару с открытыми
летом и зимой окнами, и ужасалась мысли о том, что и она могла поступить в эту каторгу.
Прошло четыре
года. В городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на
паре, а на тройке с бубенчиками, и возвращался домой поздно ночью. Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой. И Пантелеймон тоже пополнел, и чем он больше рос в ширину, тем печальнее вздыхал и жаловался на свою горькую участь: езда одолела!
Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной
парой дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним родственником, очень молодым человеком,
лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
По словам братьев Пятышкиных, в 1905
году от продажи четырех
пар пантов они выручили 2200 рублей.
Снаряжают мальчонку чуть грамотного, дают ему две
пары лаптей, казинетовую поддевку, две перемены домотканого белья и выхлопатывают паспорт, в котором приходилось прибавлять
года, что стоило денег.
Так было в шестидесятых
годах, так было и в семидесятых
годах в «Аду», только прежде было проще: в «Треисподнюю» и в «адские кузницы» пускались
пары с улицы, и в каморки ходили из зала запросто всякие гости, кому надо было уединиться.
Помню я радость москвичей, когда проложили сначала от Тверской до парка рельсы и пустили по ним конку в 1880
году, а потом,
года через два, — и по Садовой. Тут уж в гору Самотечную и Сухаревскую уж не кричали: «Вылазь!», а останавливали конку и впрягали к
паре лошадей еще двух лошадей впереди их, одна за другой, с мальчуганами-форейторами.
Такова была Садовая в первой половине прошлого века. Я помню ее в восьмидесятых
годах, когда на ней поползла конка после трясучих линеек с крышей от дождя, запряженных
парой «одров». В линейке сидело десятка полтора пассажиров, спиной друг к другу. При подъеме на гору кучер останавливал лошадей и кричал...
Только раз в неделю, в воскресенье, слуги сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали в запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях, и на левой лошади передней
пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже
лет шестидесяти.
— Ну, что же ты молчишь-то, а еще хозяин? — спрашивал он Галактиона. — Разве гости плохи? Вместе-то нам как раз сто
лет, Харитинушка. В самый раз
пара.
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь, мальчик милый, нежный и всегда спокойно веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый, с огромными черными глазами, — он впоследствии, тринадцати
лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда попал за кражу
пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика, мальчик
лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный боец; все — люди с одной улицы.
Каторжным, как мужчинам, так и женщинам, выдается по армяку и полушубку ежегодно, между тем солдат, который работает на Сахалине не меньше каторжного, получает мундир на три, а шинель на два
года; из обуви арестант изнашивает в
год четыре
пары чирков и две
пары бродней, солдат же — одну
пару голенищ и 2 1/2 подошв.
Началось оно с того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье, стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась русская водочная посуда; [Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил одному корреспонденту в 1866 г.: —
Летом я с ними дела не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать
пару отличных соболей.
Селезень, напротив, разорив гнездо своей утки, получает ее опять в полное владение, и она не расстается с ним ни на одну минуту до тех пор, покуда вновь не затеет гнезда, вновь не скроется от селезня и не сядет на яйца. даже предположить, что иной утке совсем не удастся вывесть детей в продолжение целого
лета, потому-то каждому охотнику и случается встречать в июне, даже в начале июля, до самой линевки, уток
парами.
Сначала большие стаи нырков пролетают, не опускаясь, да и некуда им опускаться; вслед за ними появляются нырки
парами везде, где река или материк в пруде очистились от льда, а на больших реках — по полыньям; потом до
лета нырки продолжают держаться по рекам и прудам,
парами и в одиночку.
Чирки с весны
парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только есть вода, в продолжение всего
лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить из одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
У одного известного охотника (Н. Т. Аксакова) жила два
года пара болотных кур в нарочно устроенной для того комнате с болотным полом.
Появление и пребывание красноустиков в Оренбургской губернии еще загадочнее появления и пребывания сивок. Редко я встречал их два
года сряду, а чаще через два
года в третий; но однажды заметил я появление красноустиков два раза в один
год: в июне, когда парят
пар (время обыкновенного их прилета), и в начале августа, во время ржаного сева. Это последнее обстоятельство совершенно сбивает меня с толку. Как назвать первое появление красноустиков?
Кречетки живут
парами; самец и самка сидят попеременно на яйцах не более двух недель с половиною; оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо ближе и вьются неотступнее кроншнепов, с которыми вместе, по крайней мере в продолжение
лета, питаются совершенно одинаким кормом. предположить, что и впоследствии времени самец разделяет с самкою все заботы о детях до полного их возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать.
Но вы не будете там жить:
Тот климат вас убьет!
Я вас обязан убедить,
Не ездите вперед!
Ах! вам ли жить в стране такой,
Где воздух у людей
Не
паром — пылью ледяной
Выходит из ноздрей?
Где мрак и холод круглый
год,
А в краткие жары —
Непросыхающих болот
Зловредные
пары?
Да… Страшный край! Оттуда прочь
Бежит и зверь лесной,
Когда стосуточная ночь
Повиснет над страной…
Парасковья Ивановна была почтенная старушка раскольничьего склада, очень строгая и домовитая. Детей у них не было, и старики жили как-то особенно дружно, точно сироты, что иногда бывает с бездетными
парами. Высокая и плотная, Парасковья Ивановна сохранилась не по
годам и держалась в сторонке от жен других заводских служащих. Она была из богатой купеческой семьи с Мурмоса и крепко держалась своей старой веры.
Этот
пару в
год отравит, а новый с непривычки по
паре в месяц спустит.
Отец мой отшучивался, признаваясь, что он точно мелкую птицу не мастер стрелять — не привык, и что Петр Иваныч, конечно, убил
пары четыре бекасов, но зато много посеял в болотах дроби, которая на будущий
год уродится…
— «А что за невестой дают?» — «Пять платьев да два монто, одно летнее, другое зимнее; из белья тоже все как следует; самовар-с; нас с женой на свой кошт
год содержать будут, ну и мне тоже
пару фрашную, да
пару сертушную».
Он воскрес и для тебя, серый армяк! Он сугубо воскрес для тебя, потому что ты целый
год, обливая потом кормилицу-землю, славил имя его, потому что ты целый
год трудился, ждал и все думал:"Вот придет светлое воскресенье, и я отдохну под святою сенью его!"И ты отдохнешь, потому что в поле бегут еще веселые ручьи, потому что земля-матушка только что первый
пар дала, и ничто еще не вызывает в поле ни твоей сохи, ни твоего упорного труда!
В нашем городе, где он устроился тотчас после крестьянского освобождения, он был лучший портной. Но город наш — бедный, и обыватели его только починивались, редко прибегая к заказам нового платья. Один исправник неизменно заказывал каждый
год новую
пару, но и тут исправничиха сама покупала сукно и весь приклад, призывала Гришку и приказывала кроить при себе.
— Как же-с, были: Савакиреева жена родила двух Колек да Наташку, да эта, маленькая, в пять
лет шесть штук породила, потому что она двух Колек в один раз
парою принесла.
Когда Калинович, облекшись предварительно тоже в новое и очень хорошее белье, надел фрачную
пару с высокоприличным при ней жилетом, то, посмотревшись в зеркало, почувствовал себя, без преувеличения, как бы обновленным человеком; самый опытный глаз, при этой наружности, не заметил бы в нем ничего провинциального: довольно уже редкие волосы, бледного цвета, с желтоватым отливом лицо; худощавый, стройный стан; приличные манеры — словом, как будто с детских еще
лет водили его в живописных кафтанчиках гулять по Невскому, учили потом танцевать чрез посредство какого-нибудь мсье Пьеро, а потом отдали в университет не столько для умственного образования, сколько для усовершенствования в хороших манерах, чего, как мы знаем, совершенно не было, но что вложено в него было самой уж, видно, природой.
Послушная память тотчас же вызвала к жизни все увлечения и «предметы» Александрова. Все эти бывшие дамы его сердца пронеслись перед ним с такой быстротой, как будто они выглядывали из окон летящего на всех
парах курьерского поезда, а он стоял на платформе Петровско-Разумовского полустанка, как иногда прошлым
летом по вечерам.
— Да вот хоть в этом! Я уж все обдумал, и выйдет по-хорошему. На ваше счастье мы встретились: я и в город-то случайно, по делу, приезжал — безвыходно живу на хуторе и хозяйствую. Я уж
год как на льготе.
Пару кровных кобыл купил… свой табунок, виноградничек… Пухляковский виноград у меня очень удался ныне. Да вот увидите. Вы помните моего старого Тебенька, на котором я в позапрошлом
году офицерскую скачку взял? Вы его хотели еще в своем журнале напечатать…
Редакционная компания «Листка» гуливала часто. Как-то
летом, до солнышка, вышла она из загородного ресторана и увидела, что едет огромная фура для перевозки мебели, запряженная
парой огромных битюгов, в ней была навалена солома для упаковки.
Танцующих набралось довольно,
пар до десяти, и две тому были причины: одна из них была та, что французская кадриль, как известно, нашим тяжеловатым северным натурам пришлась более подходящею, чем другие резвые танцы, — в ней все могли выхаживать — старые и молодые, дрессированные в танцевальном искусстве и недрессированные; второй причиной оказалось то обстоятельство, что мужчины средних
лет успели уже сходить в буфет и, несколько воодушевившись там штритеровской водкой, подняли своих тяжеловесных дам с их седалищ.
— А в девицах мы вовсе некрасивой были, это все от женской жизни прибавилось нам. К тридцати
годам сделались мы такой примечательной, что даже дворяне интересовались, один уездный предводитель коляску с
парой лошадей обещали…
И беззвучно смеялся, обнажая
пару жёлтых клыков. Ему минуло шестьдесят
лет, но
года три тому назад он перестал ходить в церковь, и когда однажды в трактире «Лиссабон» Ревякин спросил его, почему он не ходит в божий храм, — старик ответил...
— В 1874
году его свиное стадо заключало в себе двести тридцать восемь свиней, тридцать одного борова и четыреста поросят. Это в пять
лет — от одной
пары родичей! И заметь, что стадо было бы вдвое многочисленнее, если б он отчасти сам не ел, а отчасти не продавал лишних поросят. Каков результат!
Одну и ту же
пару он таскает
лет по десяти, а новая одежа, которую он обыкновенно покупает в жидовской лавке, кажется на нем такою же поношенною и помятою, как старая; в одном и том же сюртуке он и больных принимает, и обедает, и в гости ходит; но это не из скупости, а от полного невнимания к своей наружности.
Жили мы с дядей Кондратием, почитай, тринадцать
лет, жили: два сапога — одна
пара!
Кроме только что описанных двух и кучера Дениски, неутомимо стегавшего по
паре шустрых гнедых лошадок, в бричке находился еще один пассажир — мальчик
лет девяти, с темным от загара и мокрым от слез лицом.
— Опять и то сказать, ваше сиятельство, не навоз хлеб родит, а всё Бог, — продолжал Чурис. — Вот у меня летось на пресном осьминнике шесть копён стало, а с навозкой и крестца не собрали. Никто как Бог! — прибавил он со вздохом. — Да и скотина ко двору нейдет к нашему. Вот шестой
год не живет. Летось, одна тёлка издохла, другую продал: кормиться нèчем было; а в запрошлый
год важная корова пала: пригнали из стада, ничего не было, вдруг зашаталась, зашаталась, и
пар вон. Всё мое несчастье!
Нунча в двадцать три
года осталась вдовою с пятилетней дочерью на руках, с
парой ослов, огородом и тележкой, — веселому человеку не много нужно, и для нее этого вполне достаточно. Работать она умела, охотников помочь ей было много; когда же у нее не хватало денег, чтоб заплатить за труд, — она платила смехом, песнями и всем другим, что всегда дороже денег.