Неточные совпадения
— Я не моюсь холодною водой,
папа не велел. А Василия Лукича ты не видала? Он
придет. А ты села на мое платье!
Когда все собрались в гостиной около круглого стола, чтобы в последний раз провести несколько минут вместе, мне и в голову не
приходило, какая грустная минута предстоит нам. Самые пустые мысли бродили в моей голове. Я задавал себе вопросы: какой ямщик поедет в бричке и какой в коляске? кто поедет с
папа, кто с Карлом Иванычем? и для чего непременно хотят меня укутать в шарф и ваточную чуйку?
Чем больше горячился
папа, тем быстрее двигались пальцы, и наоборот, когда
папа замолкал, и пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить, пальцы
приходили в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По их движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я прав, а впрочем, воля ваша!
— Он даже перестал дружиться с Любой, и теперь все с Варей, потому что Варя молчит, как дыня, — задумчиво говорила Лидия. — А мы с
папой так боимся за Бориса.
Папа даже ночью встает и смотрит — спит ли он? А вчера твоя мама
приходила, когда уже было поздно, все спали.
— Наутро, — продолжала Софья со вздохом, — я ждала, пока позовут меня к maman, но меня долго не звали. Наконец за мной
пришла ma tante, Надежда Васильевна, и сухо сказала, чтобы я шла к maman. У меня сердце сильно билось, и я сначала даже не разглядела, что было и кто был у maman в комнате. Там было темно, портьеры и шторы спущены, maman казалась утомлена; подло нее сидели тетушка, mon oncle, prince Serge, и
папа…
— Ничего особенного не случилось,
папа, кроме того, что я
пришла к тебе…
—
Папа, пожалей меня, — говорила девушка, ласкаясь к отцу. — Находиться в положении вещи, которую всякий имеет право
приходить осматривать и приторговывать… нет,
папа, это поднимает такое нехорошее чувство в душе! Делается как-то обидно и вместе с тем гадко… Взять хоть сегодняшний визит Привалова: если бы я не должна была являться перед ним в качестве товара, которому только из вежливости не смотрят в зубы, я отнеслась бы к нему гораздо лучше, чем теперь.
— Да… но при теперешних обстоятельствах… Словом, вы понимаете, что я хочу сказать. Мне совсем не до веселья, да и
папа не хотел, чтобы я ехала. Но вы знаете, чего захочет мама — закон, а ей
пришла фантазия непременно вывозить нынче Верочку… Я и вожусь с ней в качестве бонны.
— Я сейчас, — продолжает, — от жены. Понимаете ли вы, что такое жена? Детки, когда я уходил, прокричали мне: «Прощайте,
папа,
приходите скорее с нами „Детское чтение“ читать». Нет, вы этого не понимаете! Чужая беда не дает ума.
Если хочешь, так в этом и есть самая основная черта римского католичества, по моему мнению по крайней мере: «все, дескать, передано тобою
папе и все, стало быть, теперь у
папы, а ты хоть и не
приходи теперь вовсе, не мешай до времени по крайней мере».
— Это он на меня тебе,
папа, жаловаться
пришел! — крикнул знакомый уже Алеше голосок давешнего мальчика из-за занавески в углу. — Это я ему давеча палец укусил!
— Да, да, да… — азартно повторяла Устенька, точно Галактион с ней спорил. — И я удивляюсь, как вы решаетесь
приходить к нам в дом.
Папа такой добрый, такой доверчивый… да. Я ему говорила то же самое, что сейчас говорю вам в глаза.
—
Папа, там запасчик
пришел к тебе.
— Фуй,
папа! что вам за мысль
пришла? — отвечала, вся вспыхнув, Женни.
— Я ему говорю: «Иди, негодяй, и заяви директору, чтобы этого больше не было, иначе
папа на вас на всех донесет начальнику края». Что же вы думаете?
Приходит и поверит: «Я тебе больше не сын, — ищи себе другого сына». Аргумент! Ну, и всыпал же я ему по первое число! Ого-го! Теперь со мной разговаривать не хочет. Ну, я ему еще покажу!
— Вот у меня сын гимназист — Павел.
Приходит, подлец, и заявляет: «
Папа, меня ученики ругают, что ты полицейский, и что служишь на Ямской, и что берешь взятки с публичных домов». Ну, скажите, ради бога, мадам Шойбес, это же не нахальство?
Папа, который в Москве почти совсем не занимался нами и с вечно озабоченным лицом только к обеду
приходил к нам, в черном сюртуке или фраке, — вместе с своими большими выпущенными воротничками рубашки, халатом, старостами, приказчиками, прогулками на гумно и охотой, много потерял в моих глазах.
Когда молодые, с конфетами на подносе,
приходят к
папа благодарить его и Маша, в чепчике с голубыми лентами, тоже за что-то благодарит всех нас, целуя каждого в плечико, я чувствую только запах розовой помады от ее волос, но ни малейшего волнения.
Папа особенно весел с тех пор, как Володя поступил в университет, и чаще обыкновенного
приходит обедать к бабушке.
На другой день погода была дурная, и еще ни
папа, ни дамы не выходили к чаю, когда я
пришел в гостиную.
Я не хотел видеть отца в эту минуту и отошел от двери; но Любочка
пришла за мною и сказала, что
папа меня спрашивает.
— Это темная история, бог их знает; я знаю только, что Петр Васильевич уговаривал его жениться, требовал, что
папа не хотел, а потом ему
пришла фантазия, какое-то рыцарство, — темная история.
Ежели
папа не было дома, он даже к обеду
приходил с книгой, продолжая читать ее и не разговаривая ни с кем из нас, отчего мы все чувствовали себя перед ним как будто виноватыми.
Все тяжелые, мучительные для самолюбия минуты в жизни одна за другой
приходили мне в голову; я старался обвинить кого-нибудь в своем несчастии: думал, что кто-нибудь все это сделал нарочно, придумывал против себя целую интригу, роптал на профессоров, на товарищей, на Володю, на Дмитрия, на
папа, за то, что он меня отдал в университет; роптал на провидение, за то, что оно допустило меня дожить до такого позора.
И мы так долго разговаривали, не одеваясь, что солнце уже начинало уходить из окон диванной, и Яков (который все точно так же был стар, все так же вертел пальцами за спиной и говорил опять-таки)
пришел в нашу комнату и доложил
папа, что колясочка готова.
Вид этой дрожащей руки больно поразил меня, и мне
пришла странная мысль, еще более тронувшая меня, — мне
пришла мысль, что
папа служил в 12-м году и был, известно, храбрым офицером.
Когда я
пришел обедать, я застал в столовой только Мими, Катеньку, Любочку и St.-Jérôme’а;
папа не был дома, а Володя готовился к экзамену с товарищами в своей комнате и потребовал обед к себе.
Я
приходил на лекции только потому, что уж так привык и что
папа усылал меня из дома.
Как только
папа ушел, я живо оделся в студенческий сюртук и
пришел в гостиную...
Отец Грап был обрусевший немец, невыносимо приторный, льстивый и весьма часто нетрезвый; он
приходил к нам большею частью только для того, чтобы просить о чем-нибудь, и
папа сажал его иногда у себя в кабинете, но обедать его никогда не сажали с нами.
И вот тогда, Зиночка, позволите ли вы мне
прийти к Дмитрию Петровичу, к вашему глубокочтимому
папе, и просить у него, как величайшей награды, вашу руку и ваше сердце, позволите ли?
Вот
папа твой, и надеялся он давеча денежек получить, ан приказчик
пришел: терпенковские крестьяне оброка не платят.
Кому в самом деле
придет в голову то, что всё то, что с такой уверенностью и торжественностью повторяется из века в век всеми этими архидиаконами, епископами, архиепископами, святейшими синодами и
папами, что всё это есть гнусная ложь и клевета, взводимая ими на Христа для обеспечения денег, которые им нужны для сладкой жизни на шеях других людей, — ложь и клевета до такой степени очевидная, особенно теперь, что единственная возможность продолжать эту ложь состоит в том, чтобы запугивать людей своей уверенностью, своей бессовестностью.
— А
папа — несчастный, он не верит в это и смеялся, оттого мамочка и умерла, конечно! Мне надо идти к нему, я опоздала уже… Милый, — просила она, ласково заглядывая в глаза ему, — я
приду завтра после обеда сейчас же, вы прочитаете всё, до конца?
— Верьте мне, верьте, — говорила она умоляющим голосом, прижимая к себе то одну, то другую, — ваш
папа приедет сегодня, он
прислал телеграмму. Жаль мамы, и мне жаль, сердце разрывается, но что же делать? Ведь не пойдешь против бога!
— Без тебя тут до обеда
приходила Юлия, — сказала она. — Как я поглядела, она не очень-то верит своему папаше. Пусть, говорит, вас лечит мой
папа, но вы все-таки потихоньку напишите святому старцу, чтобы он за вас помолился. Тут у них завелся старец какой-то. Юличка у меня зонтик свой забыла, ты ей пошли завтра, — продолжала она, помолчав немного. — Нет, уж когда конец, то не помогут ни доктора, ни старцы.
Дядя Яков, бесподобнейшее лицо из всех нынче живущих Протозановых, говорят, еще с детства, с самых первых уроков, за которые он сел ранее моего отца, но в которых
папа быстро его перегнал, признал превосходство брата и,
приходя от него в восторг, любил выдвигать его всем на вид.
Сядешь, это, за книжку, потом позавтракаешь, жена"варьяции на русские темы"сыграет, дети
придут:
папа! пойдем в парк либо на пруд рыбу ловить!
В детстве она очень любила мороженое, и мне часто приходилось водить ее в кондитерскую. Мороженое для нее было мерилом всего прекрасного. Если ей хотелось похвалить меня, то она говорила: «Ты,
папа, сливочный». Один пальчик назывался у нее фисташковым, другой сливочным, третий малиновым и т. д. Обыкновенно, когда по утрам она
приходила ко мне здороваться, я сажал ее к себе на колени и, целуя ее пальчики, приговаривал...
Где твой мандат? Давай его сюда!
Офицер подает бумагу. Лепорелло ее раздирает.
Вот твой мандат! И знай, что булла
папыДает мне власть Жуана де Маранья,
Заблудшую, но кроткую овцу,
Благословить и от грехов очистить;
Знай, что сей самый грешник, дон Жуан,
Которого арестовать
пришел ты,
Моих словес проникнулся елеем,
Отверг душой мирскую суету
И поступает кающимся братом
В Севилию, в картозский монастырь!
Не так ли, сын мой?
Два сына, из которых один служил уже в канцелярии, и миловидная шестнадцатилетняя дочь с несколько выгнутым, но хорошеньким носиком
приходили всякий день целовать его руку, приговаривая: «bonjour, papa» [Добрый день,
папа (франц.).].
— Напротив, — отвечаю, — вполне статочно и примеры тому есть: в Риме у
папы в Ватикане створы стоят, что наши русские изографы, Андрей, Сергей да Никита, в тринадцатом веке писали. Многоличная миниатюра сия, мол, столь удивительна, что даже, говорят, величайшие иностранные художники, глядя на нее, в восторг
приходили от чудного дела.
— Still, Friede, Papa: er ist gekommen! Still, Wolia, Papa!. [Тише, Фриде,
папа: он
пришел! Тише, Воля,
папа! (нем.).]
—
Папа, коновал
пришел! — крикнула из другой комнаты Варя.
«Ваня, а у нас был сын Памятник-Пушкина». — «Что, барышня?» — «У нас был сын Памятник-Пушкина, и
папа сказал, чтобы я это тебе сказала». — «Ну, значит, что-нибудь от папаши нужно было, раз
пришли…» — неопределенно отозвался Ваня. «Ничего не нужно было, просто с визитом к нашему барину, — вмешалась няня. — Небось сами — полный енерал. Ты Пушкина-то на Тверском знаешь?» — «Знаю». — «Ну, сынок их, значит. Уже в летах, вся борода седая, надвое расчесана. Ваше высокопревосходительство».
—
Папа, уж вы всегда такой! — возразила Эмеренция и спела «Скинь-ка шапку», и довольно порядочно спела. Калимон Иваныч подтягивал ей и подтопывал, а Петр Васильич
пришел в совершенный восторг.
— Да я и не собираюсь
приходить в его дом в обычном виде! — произнесла я со смехом. — У меня есть шаровары, бешмет и
папаха. Так наряжусь, что даже ты меня не узнаешь!
Яркий свет костра снова освещал пещеру. У самого огня лежал юный путник, спасенный Керимом. Юноша все еще не
пришел в чувство. Высокая белая
папаха с атласным малиновым верхом была низко надвинута на лоб… Тонкий прямой нос с горбинкой, полураскрытый алый рот с жемчужной подковкой зубов. Длинные ресницы, черные, сросшиеся на переносице брови подчеркивали белизну кожи. Лицо казалось воплощением строгой юношеской красоты.
— Я не одобряю поступка
папы, — произнесла она серьезно, глядя на меня черными черешнями глаз, в которых затаилась вечная печаль, — раз ты загубила одного коня, я бы ни за что не дала тебе другого, Нина! Но не в том дело. Отец решил так, значит, надо ему повиноваться. Я
пришла за тобой. Идем заниматься. Мы должны повторить еще раз французские глаголы неправильного спряжения. Идем!
— Не плачь, Миша, голубчик…
Папа тебя больше не тронет. Не бейте его, Иван Петрович! Ведь он еще дитя… Ну-ну… Хочешь лошадку? Я тебе лошадку
пришлю… Какой же вы, право… жестокосердный…