Неточные совпадения
Напрасно
пан Кшепшицюльский и
пан Пшекшицюльский, которых она была тайным орудием, усовещивали, протестовали и угрожали — Клемантинка через пять минут была до того пьяна, что ничего уж не
понимала.
— Тржи, панове, тржи! Слушай,
пане, вижу, что ты человек разумный. Бери три тысячи и убирайся ко всем чертям, да и Врублевского с собой захвати — слышишь это? Но сейчас же, сию же минуту, и это навеки,
понимаешь,
пане, навеки вот в эту самую дверь и выйдешь. У тебя что там: пальто, шуба? Я тебе вынесу. Сию же секунду тройку тебе заложат и — до видзенья,
пане! А?
— Это ты оттого плюешься,
пане, — проговорил Митя как отчаянный,
поняв, что все кончилось, — оттого, что от Грушеньки думаешь больше тяпнуть. Каплуны вы оба, вот что!
Калганов очень хорошо
понимал отношения Мити к Грушеньке, догадывался и о
пане, но его все это не так занимало, даже, может быть, вовсе не занимало, а занимал его всего более Максимов.
При этом последовал новый внушительный взгляд в сторону Максима;
пан Яскульский подчеркивал свою латынь, давая
понять, что и он не чужд науке и в случае чего его провести трудно.
Я не
понимал ничего, но все же впился глазами в лицо странного человека; глаза
пана Тыбурция пристально смотрели в мои, и в них смутно мерцало что-то, как будто проникавшее в мою душу.
«
Паны дерутся, а у хлопов чубы болят», — говорит старая малороссийская пословица, и в настоящем случае она с удивительною пунктуальностью применяется на практике. Но только
понимает ли заманиловский Авдей, что его злополучие имеет какую-то связь с «молчаливым тостом»? что от этого зависит война или мир, повышение или понижение курса, дороговизна или дешевизна, наличность баланса или отсутствие его?
— Нерозумем, цо
пан муви [Я не
понимаю, что вы говорите (Прим. автора.).], — сказала она.
Ох, не
понял пан песни, вытер слезы и говорит...
В той песне козак
пану всю правду сказал, что с
паном будет, и
пан плачет, даже слезы у
пана текут по усам, а все же ни слова, видно, из песни не
понял.
Сам не знаю, как это сделалось, только я
понимал всю эту премудрость и быстра следовал за резким голосом
пана Тимофтея, до того, что мог пропеть с ним легонький догматик.
Пан Тимофтей, встретив нас, ввел в школу, где несколько учеников, из тутошних казацких семейств, твердили свои «стихи» (уроки). Кроме нас, панычей, в тот же день, на Наума, вступило также несколько учеников.
Пан Кнышевский, сделав нам какое-то наставление, чего мы, как еще неученые, не могли
понять, потому что он говорил свысока, усадил нас и преподал нам корень, основание и фундамент человеческой мудрости. Аз, буки, веди приказано было выучить до обеда.
Понявши, что
пан полковник здесь, они утихнут, и, как должно, вставши со своих мест, начнут манериться: и улыбаются к нему, платочками утираются и, хотя не к чему, на все кланяются, пока его ясновельможность не соизволит сесть и, почти приказом, не усадит их.
В это время приехал
Панов из деревни. Он вполне
понимал и ценил Гоголя. Разумеется, мы сейчас их познакомили, и
Панов привязался всею своею любящею душою к великому художнику. Он скоро доказал свою привязанность убедительным образом.
Да это, впрочем,
понимает масса людей в самой Малороссии [: москалями зовут там солдат, так точно, как
панами зовут помещиков…].
Если же в присутствии властей сотскому приходится вести разговор с лицом, ему самому подчиненным, то хотя голова сотского и обращена к этому подчиненному, но глаза устремлены все время на власть с заигрывающим выражением, а в тоне его слов слышится угодливая пренебрежительность, — дескать, видите,
пане, какая мужицкая необразованность и как мы с вами все это хорошо и тонко
понимаем…
Пан Чижевский. А,
понимаю,
понимаю.
— То есть, попросту сказать, ты либо деликатничаешь некстати, либо не умеешь взяться за дело, — порешил
пан грабя. — И притом, я
понимаю, душа моя!.. Я очень хорошо
понимаю тебя! Тебе хотелось бы прежде всего остаться в ее глазах и вообще выйти из этого дела джентльменом. Не так ли?
Она
поняла его тогда, когда уже было поздно.
Пан Кржижановский все еще продолжал покрывать поцелуями ее губы, щеки и шею.
Все, конечно,
поняли это в смысле глубокой скорби о брате и тех тяжелых воспоминаний, которыми были полны для любящей сестры комнаты покойного. Истинную причину этого знали только граф Довудский и
пан Кржижановский.
Все это мгновенно пронеслось в уме
пана Кржижановского. Ответов на эти вопросы он не нашел. Он
понял лишь, что надо защищаться так, как бы было несомненно, что княжна Варвара знает все.