Неточные совпадения
Левин, которого давно занимала мысль
о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и, получив от него ответ, прочел это письмо
больному. Сергей Иванович писал, что не может сам
приехать, но в трогательных выражениях просил прощения у брата.
Доктор, тот самый уездный лекарь, у которого не нашлось адского камня,
приехал и, осмотрев
больного, посоветовал держаться методы выжидающей и тут же сказал несколько слов
о возможности выздоровления.
— Ну, вот и прекрасно. Сюда, видите ли,
приехал англичанин, путешественник. Он изучает ссылку и тюрьмы в Сибири. Так вот он у нас будет обедать, и вы
приезжайте. Обедаем в пять, и жена требует исполнительности. Я вам тогда и ответ дам и
о том, как поступить с этой женщиной, а также
о больном. Может быть, и можно будет оставить кого-нибудь при нем.
В Петербурге навещал меня,
больного, Константин Данзас. Много говорил я
о Пушкине с его секундантом. Он, между прочим, рассказал мне, что раз как-то, во время последней его болезни,
приехала У. К. Глинка, сестра Кюхельбекера; но тогда ставили ему пиявки. Пушкин просил поблагодарить ее за участие, извинился, что не может принять. Вскоре потом со вздохом проговорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского!»
Помню, я
приехал в Париж сейчас после тяжелой болезни и все еще
больной… и вдруг чудодейственно воспрянул. Ходил с утра до вечера по бульварам и улицам, одолевал довольно крутые подъемы — и не знал усталости. Мало того: иду однажды по бульвару и встречаю русского доктора Г.,
о котором мне было известно, что он в последнем градусе чахотки (и, действительно, месяца три спустя он умер в Ницце). Разумеется, удивляюсь.
Приехал доктор и вырвал
больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги,
о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
На днях
приезжает ко мне из Петербурга К***, бывший целовальник, а ныне откупщик и публицист. Обрадовались; сели, сидим. Зашла речь об нынешних делах. Что и как. Многое похвалили, иному удивились,
о прочем прошли молчанием. Затем перешли к братьям-славянам, а по дороге и «
больного человека» задели. Решили, что надо пустить кровь. Переговорив обо всем, вижу, что уже три часа, время обедать, а он все сидит.
Думал, думал и, видя, что ничего не выдумаю, решил себе съездить в свой уездный город и повидаться с тем материалистом-врачом Отрожденским,
о котором мне говорил и с которым даже советовал повидаться становой Васильев. Сказано — сделано:
приезжаю в городишко, остановился на постоялом дворе и, чтобы иметь предлог познакомиться с доктором не совсем официальным путем, посылаю просить его к себе как
больной врача.
Мать уехала с сыном, и через месяц мальчик выздоровел, и по округе прошла слава
о святой целебной силе старца Сергия, как его называли теперь. С тех пор не проходило недели, чтобы к отцу Сергию не приходили, не
приезжали больные. И, не отказав одним, он не мог отказывать и другим, и накладывал руку и молился, и исцелялись многие, и слава отца Сергия распространялась дальше и дальше.
Алина, известясь
о привозе ее сумасшедшего мужа, не замедлила ответить Бодростиной, что она сама нездорова и
приехать не может, что помещение ее в настоящее время очень тесно и неудобно для приема
больного, находящегося в таком положении, в каком находится Жозеф, и что потому она просит охранить его до завтрашнего дня, пока она распорядится: или поместить Жозефа в доме умалишенных, или устроить его как-нибудь иначе.
В два часа
приехал доктор. Он выслушал меня особенно тщательно, расспросил
о Кавказе,
о папе. Потом принялся за Ирочку. Кроме нас,
больных в лазарете не было. Зато из классов их потянулась на осмотр целая шеренга.
Старик
приехал,
больной, без денег, кинулся к начальству, начал было, по своей пылкой натуре, ходить по городу и кричать
о неправде.
Но отец,
приезжая от
больных, каждый день проверял их работу, намечал, что делать дальше, и добродушно отшучивался на их предсказания
о никчемности всей их работы.
Алексей Платонович
приехал в Грузино в среду в полдень. Граф выразил ему признательность, что скоро
приехал. Якова Васильевича Виллье и доктора Миллера Бровцын застал уже при графе. Они сообщили ему
о безнадежном состоянии
больного.