Неточные совпадения
Вместе с путешественником было доложено
о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно было переговорить.
После его отъезда нужно было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо было съездить по серьезному и важному делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать на дачу и на скачки.
Лишь только Татьяне Марковне доложили
о приезде Викентьевой, старуха, принимавшая ее всегда запросто, радушно-дружески, тут вдруг, догадываясь, конечно,
после признания Марфеньки, зачем она приехала, приняла другой тон и манеры.
Приезд богатого соседа есть важная эпоха для деревенских жителей. Помещики и их дворовые люди толкуют
о том месяца два прежде и года три спустя. Что касается до меня, то, признаюсь, известие
о прибытии молодой и прекрасной соседки сильно на меня подействовало; я горел нетерпением ее увидеть, и потому в первое воскресенье по ее
приезде отправился
после обеда в село *** рекомендоваться их сиятельствам, как ближайший сосед и всепокорнейший слуга.
Несколько дней спустя
после своего
приезда молодой Дубровский хотел заняться делами, но отец его был не в состоянии дать ему нужные объяснения; у Андрея Гавриловича не было поверенного. Разбирая его бумаги, нашел он только первое письмо заседателя и черновой ответ на оное; из того не мог он получить ясное понятие
о тяжбе и решился ожидать последствий, надеясь на правоту самого дела.
Несколько дней спустя
после приезда учителя Троекуров вспомнил
о нем и вознамерился угостить его в медвежьей комнате: для сего, призвав его однажды утром, повел он его с собою темными коридорами; вдруг боковая дверь отворилась, двое слуг вталкивают в нее француза и запирают ее на ключ.
Он был ученик Лицея, товарищ Пушкина, служил в гвардии, покупал новые французские книги, любил беседовать
о предметах важных и дал мне книгу Токвиля
о демократии в Америке на другой же день
после приезда.
В день его
приезда,
после обеда, когда отец с трубкой лег на свою постель, капитан в тужурке пришел к нему и стал рассказывать
о своей поездке в Петербург.
Затем, почти
после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять в длинном и подробном письме,
о том, что он, во время последнего своего
приезда к профессору Шнейдеру, в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается в Петербурге) и князем Щ.
С оника,
после многолетней разлуки, проведенной в двух различных мирах, не понимая ясно ни чужих, ни даже собственных мыслей, цепляясь за слова и возражая одними словами, заспорили они
о предметах самых отвлеченных, — и спорили так, как будто дело шло
о жизни и смерти обоих: голосили и вопили так, что все люди всполошились в доме, а бедный Лемм, который с самого
приезда Михалевича заперся у себя в комнате, почувствовал недоуменье и начал даже чего-то смутно бояться.
На другой день
приезда моего в Москву (14 марта) комедиант Яковлев вручил мне твою записку из Оренбурга. Не стану тебе рассказывать, как мне приятно было получить
о тебе весточку; ты довольно меня знаешь, чтоб судить
о радости моей без всяких изъяснений. Оставил я Петербург не так, как хотелось, вместо пяти тысяч достал только две и то
после долгих и несносных хлопот. Заплатил тем, кто более нуждались, и отправился на первый случай с маленьким запасом.
В этот день Помада обедал у Вязмитиновых и тотчас же
после стола поехал к Розанову, обещаясь к вечеру вернуться, но не вернулся. Вечером к Вязмитиновым заехал Розанов и крайне удивился, когда ему сказали
о внезапном
приезде Помады: Помада у него не был. У Вязмитиновых его ждали до полуночи и не дождались. Лиза поехала на розановских лошадях к себе и прислала оттуда сказать, что Помады и там нет.
После я имел это письмо в своих руках — и был поражен изумительным тактом и даже искусством, с каким оно было написано: в нем заключалось совершенно верное описание кончины бабушки и сокрушения моего отца, но в то же время все было рассказано с такою нежною пощадой и мягкостью, что оно могло скорее успокоить, чем растравить горесть Прасковьи Ивановны, которую известие
о смерти бабушки до нашего
приезда должно было сильно поразить.
После всех подъехал господин в щегольской коляске шестериком, господин необыкновенно тучный, белый, как папошник — с сонным выражением в лице и двойным, отвислым подбородком. Одет он был в совершенно летние брюки, в летний жилет, почти с расстегнутой батистовою рубашкою, но при всем том все еще сильно страдал от жара. Тяжело дыша и лениво переступая, начал он взбираться на лестницу, и когда князю доложили
о приезде его, тот опрометью бросился встречать.
Сусанна принялась аккуратно исполнять просьбу Егора Егорыча и через неделю же
после его
приезда в Петербург она написала ему, что у них в Москве все идет по-прежнему: Людмила продолжает болеть, мамаша страдает и плачет, «а я, — прибавляла она и
о себе, — в том только нахожу успокоение и утешение, что молюсь, и одно меня смущает: прежде я всегда ходила за обедни, за всенощные; но теперь мне гораздо отраднее молиться, когда в церкви никого нет.
После старосты пришла девушка с села и возвестила, что посадские девки просят позволения хороводы перед домом играть и новую помещицу повеличать (весть
о приезде Фаинушки для покупки Проплеванной с быстротою молнии проникла во все дворы).
Не упоминая, разумеется,
о портрете, прибавив, сколько мог, прямо идущих к рассказу деталей, я развил подробнее свою историю с Гезом,
после чего Биче, видимо, доверяя мне, посвятила меня в историю корабля и своего
приезда.
Маша бывала не рада его
приезду, не верила ему и в то же время советовалась с ним; когда он, выспавшись
после обеда и вставши не в духе, дурно отзывался
о нашем хозяйстве или выражал сожаление, что купил Дубечню, которая принесла ему уже столько убытков, то на лице у бедной Маши выражалась тоска; она жаловалась ему, он зевал и говорил, что мужиков надо драть.
Конюха на конюшенном дворе принимают лучшего овса и ссыпают его в свои закрома; заботятся
о привозе сена из лучшего стожка и скидывают его на конюшню, чтобы все это задать гостиным лошадям по
приезде их, дабы люди
после не осуждали господ: такие-де хозяева, что
о лошадях и не позаботились.
В деревне узнали
о приезде гостей, и уже
после обедни в избу набралось много народа.
Вскоре
после приезда моего в деревню у Никина разыгрался настоящий роман: оказалось, что на святках он сошёлся с младшей дочерью богача Астахова, Настей, и теперь она была непраздной от него, а отец начал истязать её, допытываясь, кто соблазнил.
О ту пору Авдея не было в деревне, но узнав, что дело открылось, бросил он работу, явился к старику Астахову.
Он был в бане,
после бани немного выпил и, придя домой, узнал от горничной
о приезде барчука, с которым во дни оны играл в лошадки.
Не успел я еще опомниться
после посещения Ольги, как ко мне пожаловал новый гость. К моей квартире подъехала с шумом карета, и Поликарп, плюя по сторонам и бормоча ругательства, доложил мне
о приезде «тово… энтого, чтоб его…», т. е. графа, которого он ненавидел всеми силами своей души. Граф вошел, слезливо поглядел на меня и покачал головой…
Вскоре
после этого вечера графиню Маржецкую посетил капитан Чарыковский. Когда лакей доложил
о его
приезде, Хвалынцев, по обыкновению, поднялся с места, чтоб удалиться в свою комнату, но Цезарина просила его остаться, предварив, что Чарыковский из таких людей, с которыми можно отбросить в сторону подобную осторожность.
После первых незначащих объяснений
о времени
приезда и
о прочем, они перешли в маленький, также густо меблированный кабинетец, где Кишенский сам сел к письменному столу и, указав против себя место Горданову, не обинуясь спросил: чем он может служить ему?
Я стал даже мечтать
о комедии, которая бы через сорок с лишком лет была создана на такую же почти идею. Помню, что в Париже (вскоре
после моего
приезда) я набросал даже несколько монологов… в стихах, чего никогда не позволял себе. И я стал изучать заново две роли — Чацкого (хотя еще в 1863 году играл ее) и Хлестакова. Этого мало — я составлял коллекцию костюмов для Чацкого по картинкам мод 20-х годов и очень сожалею, что она у меня затерялась.
Отец,
после почти ласковой встречи — мы не говорим
о матери, которая, рыдая, повисла на шее своего любимца — на другой же день по
приезде, заговорил с ним
о его делах.
На другой день
после приезда государыни подано было ей через Разумовского прошение
о гетмане. В тот же день Елизавета Петровна поехала далее, милостиво приняв прошение.
Нашлись чиновники, намекнувшие ей
о возможности сделать львиный раздел ему, но она была глуха ко всем искушениям и объявила, что если кто осмелится дотронуться до ценных вещей и денег, оставшихся
после покойника, до
приезда законного наследника, так даст немедленно знать об этом Настасье Александровне.
Княгиня припоминает все подробности
о ее неожиданно найденном сыне, рассказанные ей Григорием Александровичем, несколько раз посетившим ее по
приезде в Петербург
после падения Измаила.
Никласзон, чутьем узнавший
о приезде своего высокого доверителя и бежавший сломя голову, чтобы его встретить, вдруг остановился; но, видя опять, что он не помеха, сделал несколько шагов вперед, превратился весь душою и телом в поклон и спешил поздравить его превосходительство с благополучным прибытием в свою резиденцию
после таких трудов и одержания столь знаменитой победы над Карлом XII.
После описанной трагической развязки этого процесса двор переехал в Москву. Через несколько недель, весной 1744 года, приехала принцесса Ангальт-Цербст-Бернбургская, Иоанна-Елизавета с дочерью Софией-Августой-Фредерикой.
Приезд этот был нежданным ударом для Бестужева, мечтавшего
о брачном союзе для наследника престола с принцессой Саксонской.
После доклада
о их
приезде между прислугой князя произошло смятение.
С Верой Ивановной Стягин как бы избегал разговора и тотчас же
после обеда предложил ей поехать к Лебедянцеву, узнать, в каком состоянии его жена, и попросить его побывать на другой день хоть на минутку. Он отправил свою чтицу, чувствуя, что если она останется весь вечер, то, в антрактах между чтением, он непременно должен будет предупредить ее
о приезде Леонтины, а может быть, не удержится и скажет что-нибудь лишнее.
Вскоре
после приезда государя, князь Василий разговорился у Анны Павловны
о делах войны, жестоко осуждая Барклая-де-Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим.
Чрез несколько дней
после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его
о своем
приезде и просившего Пьера заехать к нему.