Неточные совпадения
Княгиня была то с доктором
в спальне, то
в кабинете, где
очутился накрытый стол; то не она была, а была Долли.
Молодые люди вошли. Комната,
в которой они
очутились, походила скорее на рабочий
кабинет, чем на гостиную. Бумаги, письма, толстые нумера русских журналов, большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
Через три дня он опять был там и вечером, когда прочие гости уселись за карты,
очутился у рояля, вдвоем с Ольгой. У тетки разболелась голова; она сидела
в кабинете и нюхала спирт.
Войдя
в кабинет, Нехлюдов
очутился перед среднего роста коренастым, коротко остриженным человеком
в сюртуке, который сидел
в кресле у большого письменного стола и весело смотрел перед собой. Особенно заметное своим красным румянцем среди белых усов и бороды добродушное лицо сложилось
в ласковую улыбку при виде Нехлюдова.
Но старик не вытерпел: когда после ужина он улегся
в хозяйском
кабинете, его охватила такая тоска, что он потихоньку пробрался
в кухню и велел закладывать лошадей. Так он и уехал
в ночь, не простившись с хозяином, и успокоился только тогда, когда
очутился у себя дома и нашел все
в порядке.
Лихонин и Ярченко не захотели остаться у него
в долгу. Началась попойка. Бог знает каким образом
в кабинете очутились вскоре Мишка-певец и Колька-бухгалтер, которые сейчас же запели своими скачущими голосами...
Калинович подъехал на паре небольших, но кровных жеребцов
в фаэтоне, как игрушечка. Сбросив
в приемной свой бобровый плащ, вице-губернатор
очутился в том тонко-изящном и статном мундире, какие умеют шить только петербургские портные. Потом, с приемами и тоном петербургского чиновника, раскланявшись всем очень вежливо, он быстро прошел
в кабинет, где, с почтительным склонением головы подчиненного, представился губернатору.
Пройдя первую же дверь, он прямо
очутился в огромном
кабинете, где посредине стоял огромный стол с своими чернильницами, карандашами, кучею тетрадей и небрежно кинутыми «Художественным листком» и французской иллюстрацией.
«Так это
кабинет», — подумал я и, направясь по указанию,
очутился в этой небесной комнате, приюту и убранству которой
в самом деле можно было позавидовать.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему
кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам — и вдруг, ни с того ни с сего,
очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут глупых людей, слушать ничтожные разговоры… Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут — как
в ссылке. Каждую минуту тосковать о прошлом, следить за успехами других, бояться смерти… Не могу! Нет сил! А тут еще не хотят простить мне моей старости!
Я
очутился в усадьбе Прокопа. Он сидел у себя
в кабинете; перед ним,
в позе более нежели развязной, стоял Гаврюшка.
Он не слышал, что ему сказали, попятился назад и не заметил, как
очутился на улице. Ненависть к фон Корену и беспокойство — все исчезло из души. Идя домой, он неловко размахивал правой рукой и внимательно смотрел себе под ноги, стараясь идти по гладкому. Дома,
в кабинете, он, потирая руки и угловато поводя плечами и шеей, как будто ему было тесно
в пиджаке и сорочке, прошелся из угла
в угол, потом зажег свечу и сел за стол…
Тут, и совсем неожиданно, господин Голядкин-младший, вдруг ни с того ни с сего, осилив господина Голядкина-старшего
в мгновенной борьбе, между ними возникшей, и во всяком случае совершенно против воли его, овладел требуемой начальством бумагой и, вместо того чтоб поскоблить ее ножичком от чистого сердца, как вероломно уверял он господина Голядкина-старшего, — быстро свернул ее, сунул под мышку,
в два скачка
очутился возле Андрея Филипповича, не заметившего ни одной из проделок его, и полетел с ним
в директорский
кабинет.
Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из
кабинета, прошел залу, лакейскую и
очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя
в свой
кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он остановился, потому что
в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему
кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам и вдруг ни с того ни с сего
очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут пошлых людей, слушать ничтожные разговоры. Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут точно
в ссылке. Каждую минуту тосковать по прошлом, следить за успехами других, бояться смерти… не могу! Нет сил! А тут еще не хотят простить мне моей старости!
Заметив свою ошибку, он прошел немного назад, взял вправо и
очутился в полутемном
кабинете, какого не видал, когда шел
в бильярдную; постояв здесь полминуты, он нерешительно отворил первую попавшуюся ему на глаза дверь и вошел
в совершенно темную комнату.
Наконец, последний «мелкий чинуша» вышел из
кабинета. Клейнмихель тоже появился на его пороге. Фон Зееман,
очутившись один
в пустынной зале, встал, чтрбы обратить на себя внимание адъютанта.
Время с момента выхода его из гостиной княжны и до того момента, когда он
очутился у себя, для него как бы не существовало. Он совсем не помнил, как оделся, сел
в сани и приказал ехать домой, даже как снял дома верхнее платье и прошел
в свой
кабинет. Все это
в его памяти было подернуто густым непроницаемым туманом.
К лобному месту, окруженному многочисленным народом, привезли сначала Волынского, потом тайного советника Щурхова
в красном колпаке и тиковой фуфайке (не знаю как,
очутились тут же и четыре польские собачки его; верного Ивана не допустили); прибыли на тот же пир седовласый (сенатор) граф Сумин-Купшин, неразлучный с ним (гоф-интендант) Перокин и молодой (кабинет-секретарь) Эйхлер.
Наконец они все четверо
очутились у закрытых дверей
кабинета императора. Архаров отворил дверь и со словами: «пожалуйте, господа», отступил. Он вошел вслед за ними. Полициймейстер остался
в соседней комнате.