Неточные совпадения
— Ах, няня, милая, я не знала, что вы
в доме, — на минуту
очнувшись, сказала Анна.
Раскольников давно уже не слушал. Поравнявшись с своим
домом, он кивнул головой Лебезятникову и повернул
в подворотню. Лебезятников
очнулся, огляделся и побежал далее.
Очнулся он
дома,
в постели,
в жестоком жару. Над ним, расплываясь, склонялось лицо матери, с чужими глазами, маленькими и красными.
Так пускал он
в ход свои нравственные силы, так волновался часто по целым дням, и только тогда разве
очнется с глубоким вздохом от обаятельной мечты или от мучительной заботы, когда день склонится к вечеру и солнце огромным шаром станет великолепно опускаться за четырехэтажный
дом.
И постель сделана, все затихло
в доме, Татьяна Марковна наконец
очнулась от задумчивости, взглянула на образ, и не стала, как всегда, на колени перед ним, и не молилась, а только перекрестилась. Тревога превозмогала молитву. Она села на постель и опять задумалась.
Я
очнулся в одном из бесчисленных закоулков во дворе Древнего
Дома: какой-то забор, из земли — голые, каменистые ребра и желтые зубы развалившихся стен. Она открыла глаза, сказала: «Послезавтра
в 16». Ушла.
Ромашов, который теперь уже не шел, а бежал, оживленно размахивая руками, вдруг остановился и с трудом пришел
в себя. По его спине, по рукам и ногам, под одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове шевелились, глаза резало от восторженных слез. Он и сам не заметил, как дошел до своего
дома, и теперь,
очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек
в глубине сада.
— А, это вы трещите? — разглядел его наконец Ставрогин. — Бегите, —
очнулся он вдруг, — бегите за нею, велите карету, не покидайте ее… Бегите, бегите же! Проводите до
дому, чтобы никто не знал и чтоб она туда не ходила… на тела… на тела…
в карету силой посадите. Алексей Егорыч! Алексей Егорыч!
Мы вынесли несчастную из этого ада
в карету; но она
очнулась, лишь подъезжая к
дому, и первый крик ее был опять об Андрее Антоновиче.
Грезы мешаются с действительностью; так недавно еще жил жизнью, совершенно непохожей на эту, что
в полубессознательной дремоте все кажется, что вот-вот проснешься,
очнешься дома в привычной обстановке, и исчезнет эта степь, эта голая земля, с колючками вместо травы, это безжалостное солнце и сухой ветер, эта тысяча странно одетых
в белые запыленные рубахи людей, эти ружья
в козлах.
Пробило наконец шесть часов утра. Вельчанинов
очнулся, оделся и пошел к Павлу Павловичу. Отпирая двери, он не мог понять: для чего он запирал Павла Павловича и зачем не выпустил его тогда же из
дому? К удивлению его, арестант был уже совсем одет; вероятно, нашел как-нибудь случай распутаться. Он сидел
в креслах, но тотчас же встал, как вошел Вельчанинов. Шляпа была уже у него
в руках. Тревожный взгляд его, как бы спеша, проговорил...
Уж не помню, сколько времени провел я
в созерцании, как вдруг
очнулся, расслышав
в роще, шагах от меня
в двадцати,
в просеке, которая пролегала от большой дороги к господскому
дому, храп и нетерпеливый топот коня, рывшего копытом землю.
Андрей. Нет,
очнулся, от всех маскарадов
очнулся… А много я их видел — и вчера, и сегодня, и
в маскараде маскарад, и
дома маскарад!
В иные ж дни, прервав мечтаний сон,
Случалось мне
очнуться,
в удивленье,
С цветком
в руке. Как мной был сорван он —
Не помнил я; но
в чудные виденья
Был запахом его я погружен.
Так превращало мне воображенье
В волшебный мир наш скучный старый
дом —
А жизнь меж тем шла прежним чередом.
Гости разошлись по
домам, и
в смолокуровском
доме все притихло. Не успокоилась только Дуня: то
в беспамятстве лежит, то болезненным стоном проявляет не угасшую еще
в ней жизнь, то,
очнувшись из забытья, зальется обильными слезами.
Как только
дома он
очнулся, слово batard — подкидыш, снова раздалось
в его ушах, как будто кто-нибудь стал над его ухом и постоянно твердил это ненавистное название.
«Она только обмерла с перепугу, касаточка! Не ожидала, что готовит ей любимица, цыганское отродье проклятое! Не подслушай Маша, дай ей Бог здоровья, быть бы ей, голубке чистой,
в когтях у коршуна! — проносилось
в его голове. — Но как же теперь ее
в дом незаметно доставить? — возникал
в его уме вопрос. — Надо прежде
в чувство привести, да не здесь; на ветру и так с час места пролежала, еще совсем ознобится. Отнесу-ка я ее
в сад,
в беседку, авось
очнется, родная».
Погруженный
в эти размышления, он
очнулся лишь тогда, когда экипаж завернул
в ворота господского
дома и покатил по липовой аллее.
Осип Федорович несколько времени просидел на месте
в полном, казалось ему, полузабытьи, затем
очнулся, розыскал своего товарища и вместе с ним выбрался из
дома. Молодой человек, представивший его Ирене и привезший к Шевалье, оказалось, жил с ним по соседству. Они отправились вместе домой, не прощаясь с хозяйкой, как это было
в обычае у Генриетты.
—
В высоком
доме не должны знать о случившемся, — обернулся он к рабочим, встав с земли. — Несите его
в казарму, облейте голову водой и, когда он
очнется, проводите до
дому.
А как
в нем еще были заметны признаки жизни, то грузовщики сняли его и стали его трясти и подбрасывать, чтобы он
очнулся, а
в то же время послали отрока к нему
в дом за его матерью Пуплией и за женою его Тениею, и за детьми их Вириной и Виттом.
Когда он
очнулся, он был
в каком-то
доме в небольшой комнатке, освещенной лампой с абажуром. За столом сидела женщина и шила, мальчик лет восьми, с ногами на кресле, повалившись на стол, рисовал, студент читал вслух.
В комнату шумно вошли отец и дочь.