Неточные совпадения
— Ничего, ничего! — кричал он матери и сестре, — это обморок, это дрянь! Сейчас только доктор сказал, что ему гораздо лучше, что он совершенно здоров!
Воды! Ну, вот уж он и приходит
в себя, ну, вот и
очнулся!..
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся
в воду. Работы было немного: утопленницу несло
водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она
очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Что до нас, то Лиза была
в обмороке. Я было хотел бежать за ним, но бросился к маме. Я обнял ее и держал
в своих объятиях. Лукерья прибежала со стаканом
воды для Лизы. Но мама скоро
очнулась; она опустилась на диван, закрыла лицо руками и заплакала.
Едва станешь засыпать — во сне ведь другая жизнь и, стало быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша гостиная или дача какая-нибудь; кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются
в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи; на картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон —
очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула дверь, упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый
водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо на тюфяк.
Ему казалось, что стоило Устеньке подняться, как все мириады частиц Бубнова бросятся на него и он растворится
в них, как крупинка соли, брошенная
в стакан
воды. Эта сцена закончилась глубоким обмороком.
Очнувшись, доктор ничего не помнил. И это мучило его еще больше. Он тер себе лоб, умоляюще смотрел на ухаживавшую за ним Устеньку и мучился, как приговоренный к смерти.
Варвара Петровна вдруг, гремя, вскочила со стула; раздался ее испуганный крик: «
Воды,
воды!» Он хоть и
очнулся, но она всё еще дрожала от страху и, бледная, смотрела на исказившееся его лицо: тут только
в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
Я полагаю, однако ж, что тут не было никакой"диверсии". Сначала это было легкомыслие, соединенное с надеждой, что Петр Иваныч не
очнется; потом — страх при виде Петра Иваныча, показывающего несомненные признаки жизни, и наконец, соображение, что не существует такого положения,
в котором не было бы возможно
в мутной
воде рыбу ловить.
С той поры,
Как бросилась без памяти я
в водуОтчаянной и презренной девчонкой
И
в глубине Днепра-реки
очнуласьРусалкою холодной и могучей,
Прошло семь долгих лет — я каждый день
О мщеньи помышляю…
И ныне, кажется, мой час настал.
Русаков (вбегая). Где? Что? Господи! (Всплеснув руками.) Побелела как снег, хоть
в гроб клади!.. Дунюшка! (Берет за руку.) Дунюшка! (Смотрит на нее.) Вот и мать такая же лежала
в гробу — вот две капли
воды. (Утирает слезы.) Господи! не попусти! Дуня! (С ужасом.)
Очнется ли она,
очнется ль?.. Нет! Ужли ж я ее убил?.. (Стоит подле
в оцепенении.)
Он схватил графин с
водой, приподнял Васю, налил ему
воды на голову, намочил виски, тер руки
в своих руках, — и Вася
очнулся.
Я упал без чувств и
очнулся только
в воде по другую сторону борта…
Очнулся он оттого, что кто-то приподнимал его голову и вливал
в рот
воду.
Очнувшись, он увидел себя
в своей постели, раздетым, увидел графин с
водой и Павла, но от этого ему не было ни прохладнее, ни мягче, ни удобнее. Ноги и руки по-прежнему не укладывались, язык прилипал к небу, и слышалось всхлипыванье чухонской трубки… Возле кровати, толкая своей широкой спиной Павла, суетился плотный чернобородый доктор.
— Настя! Настя! что с тобою? — спросил он с живым участием дочь, нежно любимую. Она не
в силах была ничего вымолвить и упала на руки брата. Перекрестясь, боярин положил образ на прежнее место и потом спешил окропить дочь свою богоявленскою
водой, которая всегда стояла
в запасе
в божнице. Анастасия
очнулась и, когда увидела себя окруженною отцом, братом
в каком-то темном тесном склепе, закричала диким голосом и обращая вокруг себя мутные взоры.
—
В высоком доме не должны знать о случившемся, — обернулся он к рабочим, встав с земли. — Несите его
в казарму, облейте голову
водой и, когда он
очнется, проводите до дому.