Неточные совпадения
В это время в комнату вошел высокий и статный ротмистр Яшвин и, кверху, презрительно
кивнув головой двум
офицерам, подошел ко Вронскому.
Самгин хотел сказать, что не нуждается в заботах о нем, но — молча
кивнул головой. Чиновник и
офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся, закрыл глаза и, должно быть, крепко сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
Вошел молодой
офицер; он курил,
Он мне не
кивнул головою,
Он как-то надменно глядел и ходил,
И вот я сказала с тоскою:
«Вы видели, верно… известны ли вам
Те… жертвы декабрьского дела…
— Вот именно — до свиданья! — усмехаясь, повторил
офицер. Весовщиков тяжело сопел. Его толстая шея налилась кровью, глаза сверкали жесткой злобой. Хохол блестел улыбками,
кивал головой и что-то говорил матери, она крестила его и тоже говорила...
— Павел Власов? — спросил
офицер, прищурив глаза, и, когда Павел молча
кивнул головой, он заявил, крутя ус: — Я должен произвести обыск у тебя. Старуха, встань! Там — кто? — спросил он, заглядывая в комнату, и порывисто шагнул к двери.
— Ставрогин, — начала хозяйка, — до вас тут кричали сейчас о правах семейства, — вот этот
офицер (она
кивнула на родственника своего, майора). И, уж конечно, не я стану вас беспокоить таким старым вздором, давно порешенным. Но откуда, однако, могли взяться права и обязанности семейства в смысле того предрассудка, в котором теперь представляются? Вот вопрос. Ваше мнение?
Он как-то странно скривил ее, оскалил зубы и быстро, точно нечаянно
кивнув унтер-офицеру на мертвеца, проговорил...
Доктор
кивнул головой и опять зашагал, и видно было, что ему вовсе не нужны были деньги, а спрашивал он их просто из ненависти. Все чувствовали, что пора уже начинать или кончать то, что уже начато, но не начинали и не кончали, а ходили, стояли и курили. Молодые
офицеры, которые первый раз в жизни присутствовали на дуэли и теперь плохо верили в эту штатскую, по их мнению, ненужную дуэль, внимательно осматривали свои кителя и поглаживали рукава. Шешковский подошел к ним и сказал тихо...
Мне было неловко.
Офицеры молчали; Венцель прихлебывал чай с ромом; адъютант пыхтел коротенькой трубкой; прапорщик Стебельков,
кивнув мне головою, продолжал читать растрепанный том какого-то переводного романа, совершившего в его чемодане поход из России за Дунай и вернувшегося впоследствии в еще более растрепанном виде в Россию. Хозяин налил большую глиняную кружку чаю и влил в него огромную порцию рому.
— Теперь наш черед. Перейдем на тот бок — турки навалятся… Ну, все-таки вышла отсрочка: мы-то живы, а вот те… — Он
кивнул на стоявшую недалеко кучку солдат и
офицеров, столпившихся вокруг невидимого предмета, на который все они смотрели.
— Да, за двумя русскими
офицерами, если только вы, господа, заказывали экипаж, — проговорил кучер, слегка
кивнув головой.
Опять жидко задребезжал барабан при появлении на крыльце наших
офицеров, опять десятка два солдат гавайской армии взяли ружья «на караул». Проходя по двору, Ашанин обернулся и увидал на балконе их величества уже в домашних костюмах: король был во всем белом, а королева в капоте из какой-то легкой ткани. Оба они провожали любопытными глазами гостей далекого Севера и оба приветливо улыбались и
кивнули головами Ашанину, который в свою очередь, сняв шляпу, поклонился.
Несколько колясок дожидалось русских
офицеров. На козлах одной из них восседал с сигарой во рту и капитан Куттер. Он
кивнул головой своим вчерашним седокам и, когда они подошли к нему, чтобы сесть в его экипаж, протянул руку и крепко пожал руки Володи и доктора.
Их качали без конца, забрасывали цветами. Огромные букеты и маленькие букетики дождем падали к их ногам…
Офицеры налету подхватывали их… Улыбались снова,
кивали головами направо и налево и снова кричали «ура».
Теркин, не надевая шляпы,
кивнул раза два на пристань, где в проходе у барьера, только что заставленного рабочими, столпились провожавшие «Батрака» в его первый рейс, вверх по Волге: два пайщика, свободные капитаны, конторщики, матросы, полицейские
офицеры, несколько дам, все приехавшие проводить пассажиров.
— И я тоже слышал, — подтвердил
офицер в желтом воротнике и
кивнул головой студенту.
Офицер не отвечал ничего, но
кивнул дружески в знак согласия, остановил своего коня, неуклюжего и неповоротливого; потом, дав ему шпоры, повернул к левой стороне кареты, наклонился к ней и осторожно постучался пальцами в раму. В ответ на этот стук выглянуло из окна маленькое сухощавое лицо старика со сверкающими из-под густых бровей серыми глазами, с ястребиным носом, в парике тремя уступами, рыже-каштанового цвета, который, в крепкой дремоте его обладателя, сдвинулся так, что открыл лысину вразрез головы.
Но странная вещь. Когда глаза молодого
офицера остановились на ложе, в которой сидела молодая женщина, ему показалось, что она сделала как бы совершенно незаметное движение удовольствия, тотчас же сдержанное и чуть-чуть
кивнула головой.
— Запишите! —
кивнул блюститель сопровождавшему его
офицеру.
Красноречивые убеждения шведского палаша разогревали и флегму немецкого почтальона. То печально посматривая на бездыханную трубку, у груди его покоившуюся, то умильно
кивая шинкам, мимо его мелькавшим, посылал он мысленно к черту шведских
офицеров, не позволявших ему ни курить, ни выпить шнапсу, и между тем чаще и сильнее похлопывал бичом над спинами своих тощих лошадей-дромадеров.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими
офицерами, и
кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель-адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию. Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что́ сказать, и покраснел.
— Ну чтó, всё готово, Васильич? — сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на
офицера и денщика и
кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
— Иди, — сказал он,
кивнув головой Алпатычу, и стал что-то спрашивать у
офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и всё усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. — Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая...