Говорит, что был-де будто один какой-то офицер, который, вступив на походе в одну квартиру, заметил по соседству с собою замечательную красавицу и, пленясь ее видом, тотчас же, по своему полковому обычаю, позвал денщика и говорит: «Как бы, братец, мне с сею красавицей познакомиться?» А денщик помялся на месте и, как ставил в эту пору самовар, вдруг восклицает: «Дымом пахнет!»
Офицер вскочил и бросился в комнату к сей прелестнице, говоря: «Ай, сударыня, у вас дымом пахнет, и я пришел вас с вашею красотой спасти от пламени пожара», и таким образом с нею познакомился, а денщика одарил и напоил водкой.
Неточные совпадения
Офицер взмахнул стеком, но Тагильский подскочил и, взвизгнув: «Не сметь!» — с большой силой толкнул его,
офицер пошатнулся, стек хлопнул по столу, старик,
вскочив, закричал, задыхаясь...
— Она
вскочила и подбежала к
офицеру: — Серж, и ты такой же?
Но майор, казалось, только и ждал того, чтобы его просили успокоиться, для того чтобы рассвирепеть окончательно. Он вдруг
вскочил и шатаясь направился к потному
офицеру.
Молодой человек
вскочил на ноги, но другой
офицер, постарше, остановил его движением руки, заставил сесть и, повернувшись к Санину, спросил его, тоже по-французски...
Я
вскочил со стула, левой рукой схватил груду кредиток у
офицера, а его ударил кулаком между глаз и в тот же момент наотмашь смазал штатского и положил в карман карты Асамата вместе с остальными деньгами его товарища. Оба полетели на пол вместе со стульями. Архальский соскочил как сумасшедший и ловит меня за руку, что-то бормочет.
Когда она увидела вошедшего Зарецкого, то,
вскочив проворно со стула и сделав ему вежливый книксен [поклон, сопровождающийся приседанием (нем.)], спросила на дурном французском языке: «Что угодно господину
офицеру?» Потом, не дожидаясь его ответа, открыла с стеклянным верхом ящик, в котором лежали дюжины три золотых колец, несколько печатей, цепочек и два или три креста Почетного легиона.
В несколько минут Зарецкой, при помощи проворного казачьего урядника, преобразился в неприятельского
офицера, надел сверх мундира синюю шинель с длинным воротником и,
вскочив на лошадь, оседланную французским седлом, сказал...
«Хорошо, очень хорошо», — думал он, засыпая, и, просыпаясь, прежде всего вспоминал, что он уже не юнкер, а
офицер, что ему уже не надо тотчас же
вскакивать с постели и одеваться, под опасением нагоняя от дежурного
офицера, а можно еще поваляться, понежиться и выкурить папиросу.
И только что было Иван Ильич хотел снова обратиться к новобрачной, пытаясь в этот раз донять ее каким-то каламбуром, как вдруг к ней подскочил высокий
офицер и с размаху стал на одно колено. Она тотчас же
вскочила с дивана и упорхнула с ним, чтоб встать в ряды кадрили.
Офицер даже не извинился, а она даже не взглянула, уходя, на генерала, даже как будто рада была, что избавилась.
А старший
офицер, недоверчивый, еще не знавший хорошо
офицеров, действительно не совсем доверял молодому мичману, потому и выходил наверх,
вскакивая с постели, на которой спал одетым.
Пожилой, с седеющими висками
офицер с юношеской легкостью
вскочил с походной постели.
Второй звонок.
Офицеры не закрывали отдвижной двери, чтоб истопник успел
вскочить в вагон. Денщики смеялись.
Герцогиня, увидевшая в спальне постороннего
офицера, подняла крик. Герцог тоже
вскочил с постели и закричал...
Молодые
офицеры со вздохами
вскочили в начавшиеся уже двигаться вагоны.
Слуга, одетый в черную ливрею, стоял у дверцы. При приближении
офицера он отворил ее, подножка опустилась и молодой человек без дальних рассуждений
вскочил в карету.
— Что тебе? —
вскакивает офицер.
— Это ошибка… Он был убит на месте… Рядом с ним стоял на верху сопки — это было у Ляндинсяна — начальник его штаба полковник Ароновский. Силою взрыва шрапнели он был отброшен далеко от отца… В это время поднимался на сопку ординарец отца, сотник Нарышкин, и вдруг увидел столб пыли и падение двух
офицеров. Полковник Ароновский, по счастью, не раненый и не контуженный,
вскочил и крикнул: «Генерал убит, носилки!..»