Неточные совпадения
Какие вещи — рублей пятьсот стоят. «Положите, говорит, завтра поутру в ее комнату и не говорите,
от кого». А ведь знает, плутишка, что я не утерплю — скажу. Я его просила посидеть, не остался; с каким-то иностранцем ездит, город ему показывает. Да ведь шут он, у него не разберешь, нарочно он или вправду. «Надо, говорит, этому иностранцу все замечательные трактирные
заведения показать!» Хотел
к нам привезти этого иностранца. (Взглянув в окно.) А вот и Мокий Парменыч! Не выходи, я лучше одна с ним потолкую.
— Отчего не
к рукам!
От Малиновца и пятидесяти верст не будет. А имение-то какое! Триста душ, земли довольно, лесу одного больше пятисот десятин; опять река, пойма, мельница водяная… Дом господский, всякое
заведение, сады, ранжереи…
При таковом
заведении неудивительно, что земледелие в деревне г. некто было в цветущем состоянии. Когда у всех худой был урожай, у него родился хлеб сам-четверт; когда у других хороший был урожай, то у него приходил хлеб сам-десять и более. В недолгом времени
к двумстам душам он еще купил двести жертв своему корыстолюбию; и поступая с сими равно, как и с первыми, год
от году умножал свое имение, усугубляя число стенящих на его нивах. Теперь он считает их уже тысячами и славится как знаменитый земледелец.
Он рассказал, наконец, что Павлищев встретился однажды в Берлине с профессором Шнейдером, швейцарцем, который занимается именно этими болезнями, имеет
заведение в Швейцарии, в кантоне Валлийском, лечит по своей методе холодною водой, гимнастикой, лечит и
от идиотизма, и
от сумасшествия, при этом обучает и берется вообще за духовное развитие; что Павлищев отправил его
к нему в Швейцарию, лет назад около пяти, а сам два года тому назад умер, внезапно, не сделав распоряжений; что Шнейдер держал и долечивал его еще года два; что он его не вылечил, но очень много помог; и что, наконец, по его собственному желанию и по одному встретившемуся обстоятельству, отправил его теперь в Россию.
Сусанна росла недовольною Коринной у одной своей тетки, а Вениамин, обличавший в своем характере некоторую весьма раннюю нетерпимость, получал
от родительницы каждое первое число по двадцати рублей и жил с некоторыми военными людьми в одном казенном
заведении. Он оттуда каким-то образом умел приходить на университетские лекции, но
к матери являлся только раз в месяц. Да, впрочем, и сама мать стеснялась его посещениями.
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех
заведений, сбегавшимися на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда,
к звериному, жадному восторгу Женьки, которая с горящими глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали
от страха и прятались под кровати.
От Треппеля переводили девушек
к Анне Марковне,
от Анны Марковны в рублевое
заведение и из рублевого — в полтинничное.
Изредка появлялся в
заведении цирковый атлет, производивший в невысоких помещениях странно-громоздкое впечатление, вроде лошади, введенной в комнату, китаец в синей кофте, белых чулках и с косой, негр из кафешантана в смокинге и клетчатых панталонах, с цветком в петлице и в крахмальном белье, которое,
к удивлению девиц, не только не пачкалось
от черной кожи, но казалось еще более ослепительно-блестящим.
— Про ваше учебное
заведение, — обратился он затем
к правоведу, — я имею доскональные сведения
от моего соученика, друга и благодетеля, господина Сперанского [Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839) — государственный деятель при Александре I и Николае I.]…
При этом я узнал
от них, что они, по приезде в Петербург, поселились у какого-то отставного начальника отделения департамента податей и сборов, с которым еще покойный отец их, Савва Силыч Порфирьев, состоял в связях по откупным делам, и что этот же начальник отделения обязался брать их из «
заведений» по праздникам
к себе.
Госпожа Жиглинская хлопотала было сыскать себе нового покровителя и, говорят, имела их несколько, следовавших один за другим; но увы! — все это были люди недостаточные, и таким образом, проживая небольшое состояние свое, скопленное ею
от мужа и
от первого покровителя своего, она принуждена была дочь свою отдать в одно из благотворительных учебных
заведений и брала ее
к себе только по праздникам.
— Вы, может быть, слыхали, что у Анны Юрьевны было училище,
от которого она хоть и была устранена, но тем не менее оно содержалось на счет ее, а потом и я стал его поддерживать… Приехав сюда и присмотревшись
к этому
заведению, я увидел, что те плохие порядки, которые завела там Анна Юрьевна и против которых я всегда с нею ратовал, не только что не улучшились, но еще ухудшились.
К-дин в течение всего последнего года считался «висящим на волоске», а так как, по живости характера, этому кадету было очень трудно воздерживаться
от резвых и рискованных шалостей, то положение его представлялось очень опасным, и в
заведении того только и ожидали, что вот-вот К-дин в чем-нибудь попадется, и тогда Ламновский с ним не поцеремонится и все его дроби приведет
к одному знаменателю, «даст себя помнить на всю жизнь».
Антон Михайлович наскоро выпил у стойки рюмку водки и вышел почти вслед за заинтересовавшим его оборванцем. Последний стоял прислонившись
к косяку двери
заведения, изображая таким образом сцену из потерянного рая, и продолжал бормотать ругательства по адресу изгнавшего его буфетчика. Милашевич отошел
от него несколько шагов и стал наблюдать за ним. Оборванец отделился, наконец,
от косяка и пошатываясь отправился по направлению
к Садовой. Антон Михайлович последовал за ним.
Герасим Сергеевич, отказавшись
от мысли отдать сына в военное учебное
заведение и предоставив право выбора воспитательного для него учреждения Фанни Михайловне, отнесся безучастно
к новому проекту своей матери относительно поступления его в Катковский лицей.
Таким образом Андрюша, одаренный
от природы хорошо устроенной головой и с живой восприимчивостью всего, что ему преподавали, приготовился
к поступлению в высшее учебное
заведение, именно в лицей, так как предназначали его в гражданскую службу.