Неточные совпадения
Во дни
веселий и желаний
Я
был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
Когда в делах — я
от веселий прячусь,
Когда дурачиться — дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я не из их числа.
Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него
были синонимы; другая — из покоя и мирного
веселья.
От этого главное поприще — служба на первых порах озадачила его самым неприятным образом.
— Садовник спал там где-то в углу и будто все видел и слышал. Он молчал, боялся,
был крепостной… А эта пьяная баба, его вдова,
от него слышала — и болтает… Разумеется, вздор — кто поверит! я первая говорю: ложь, ложь! эта святая, почтенная Татьяна Марковна!.. — Крицкая закатилась опять смехом и вдруг сдержалась. — Но что с вами? Allons donc, oubliez tout! Vive la joie! [Забудьте все! Да здравствует
веселье! (фр.)] — сказала она. — Что вы нахмурились? перестаньте. Я велю еще подать вина!
И когда она появилась, радости и гордости Татьяны Марковны не
было конца. Она сияла природной красотой, блеском здоровья, а в это утро еще лучами
веселья от всеобщего участия,
от множества — со всех сторон знаков внимания, не только
от бабушки, жениха, его матери, но в каждом лице из дворни светилось непритворное дружество, ласка к ней и луч радости по случаю ее праздника.
«Матушка, радость моя, я ведь
от веселья, а не
от горя это плачу; мне ведь самому хочется пред ними виноватым
быть, растолковать только тебе не могу, ибо не знаю, как их и любить.
Теперь Вера Павловна, иногда довольно долго, часов до двух, работает, читает, отдыхает
от чтения за фортепьяно, — рояль стоит в ее комнате; рояль недавно куплен, прежде
был абонированный; это
было тоже довольно порядочное
веселье, когда
был куплен свой рояль, — ведь это и дешевле.
Я выхожу в другую комнату, но и там мне не весело.
Есть какой-то скверный червяк, который сосет мою грудь и мешает предаваться общему
веселью. Я сижу с четверть часа еще и ухожу
от Палагеи Ивановны.
Недаром искони говорилось, что полевая потеха утешает сердца печальные, а кречетья добыча веселит
весельем радостным старого и малого. Сколь ни пасмурен
был царь, когда выехал из Слободы с своими опричниками, но при виде всей блестящей толпы сокольников лицо его прояснилось. Местом сборища
были заповедные луга и перелески верстах в двух
от Слободы по Владимирской дороге.
Разговоры становились громче, хохот раздавался чаще, головы кружились. Серебряный, всматриваясь в лица опричников, увидел за отдаленным столом молодого человека, который несколько часов перед тем спас его
от медведя. Князь спросил об нем у соседей, но никто из земских не знал его. Молодой опричник, облокотясь на стол и опустив голову на руки, сидел в задумчивости и не участвовал в общем
веселье. Князь хотел
было обратиться с вопросом к проходившему слуге, но вдруг услышал за собой...
Иоанну не нравилось удаление его
от общих молитв и общего
веселья; но он, зная о неудачном похищении боярыни, приписывал поведение Вяземского мучениям любви и
был к нему снисходителен.
В другом окне я подсмотрел, как большой бородатый человек, посадив на колени себе женщину в красной кофте, качал ее, как дитя, и, видимо, что-то
пел, широко открывая рот, выкатив глаза. Она вся дрожала
от смеха, запрокидывалась на спину, болтая ногами, он выпрямлял ее и снова
пел, и снова она смеялась. Я смотрел на них долго и ушел, когда понял, что они запаслись
весельем на всю ночь.
«Зачем это они
поют? Какое
веселье в эдакой песне? Вот выдумали, дураки! А тут, в пяти саженях
от них, живой замученный человек лежит… и никому о муках его не известно…»
Глумов. Может, но ее совестно просить об этом; совестно надоедать. У ней на уме
веселье, забавы, развлечения, а тут скучное лицо племянника, просьбы, вечное нытье. А для старухи это
было бы даже удовольствием; она бы ездила по Москве, хлопотала. Это
было бы для нее и занятие
от скуки, и доброе дело, которым она после могла бы похвастаться.
Василиса Перегриновна. Изверги вы мои, злодеи! Смерти вы моей желаете. Скоро я умру, скоро; чувствует душа моя скорую мою кончину! (Поднимает глаза к небу). Закрой меня
от людей, гробовая доска! Прими меня к себе, сырая земля! То-то вам радость
будет, то-то
веселье!
И чем дальше
от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее
были радости. Начиналось это с Правоведения. Там
было еще кое-что истинно хорошее: там
было веселье, там
была дружба, там
были надежды. Но в высших классах уже
были реже эти хорошие минуты. Потом, во время первой службы у губернатора, опять появились хорошие минуты: это
были воспоминания о любви к женщине. Потом всё это смешалось, и еще меньше стало хорошего. Далее еще меньше хорошего и что дальше, то меньше.
Нарушилось
было наше
веселье умными изобретениями брата Петруся. Вдруг, среди скоков, раздался громкий звук
от рогов, в которые брат приказал трубить внизу. Но некоторые из бывших тут гостей, приятелей его, пошли к нему и убедили его умолкнуть — что он и сделал, к немалому удовольствию общему. Хорошо, что унятие рогов на сей раз не стоило мне ничего. Если бы не приятели его, то я бы должен
был итти к нему и купить у него тишину.
Вспомните, когда он
был мирным гостем посреди вас; вспомните, как вы удивлялись его величию, когда он, окруженный своими вельможами, шел по стогнам Новаграда в дом Ярославов; вспомните, с каким благоволением, с какою мудростию он беседовал с вашими боярами о древностях новогородских, сидя на поставленном для него троне близ места Рюрикова, откуда взор его обнимал все концы града и
веселью окрестности; вспомните, как вы единодушно восклицали: «Да здравствует князь московский, великий и мудрый!» Такому ли государю не славно повиноваться, и для того единственно, чтобы вместе с ним совершенно освободить Россию
от ига варваров?
Тут я также узнал, что Рубановские испытали ужасную потерю: менее года, как они лишились старшей дочери, необыкновенной красавицы и умницы, которая
была идолом своего семейства, как выражалась одна наша общая знакомая; она же рассказала нам, что родители перенесли эту потерю с необыкновенной твердостью, особенно отец, который, не выронив ни одной слезинки, с каким-то торжественным
весельем хоронил свою любимицу, тогда как все присутствующие надрывались
от слез.
Герой наш
был москвич, и потому
Я враг Неве и невскому туману.
Там (я весь мир в свидетели возьму)
Веселье вредно русскому карману,
Занятья вредны русскому уму.
Там жизнь грязна, пуста и молчалива,
Как плоский берег Финского залива.
Москва — не то: покуда я живу,
Клянусь, друзья, не разлюбить Москву.
Там я впервые в дни надежд и счастья
Был болен
от любви и любострастья.
Андрей (с горькой улыбкой). Живем да радуемся-с… Вчера в маскарад, сегодня в театр, завтра на бал куда-нибудь либо за город — так тебя и носит!
От веселья да
от музыки голова кругом пошла, а новых друзей, новых приятелей и не сочтешь. Все тебе руки жмут, поздравляют, «счастливец, говорят, ты счастливец!» Ну, если люди счастливцем называют, так, стало
быть, счастливец и
есть!
Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к
веселью обратились
Безумнее, как тот, кто
от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.
Где прежняя ласка приветная, куда кануло беззаботное
веселье и тихий, невозмутимый покой души, отдохнувшей
от былого горя, забывшей старые сердечные раны? Все как ветром свеяло.
Таково
веселье на братчинах спокон веку водилось… «Как все на пиру напивалися, как все на пиру наедалися, и все на пиру пьяны-веселы, все на пиру порасхвастаются, который хвастает добрым конем, который хвастает золотой казной, разумный хвалится отцом с матерью, а безумный похвастает молодой женой… А и
будет день ко вечеру,
от малого до старого начинают робята боротися, а в ином кругу на кулачки битися…
От тоя борьбы
от ребячия,
от того боя кулачного начинается драка великая» [Былина о Ваське Буслаеве.].
Играющие возобновили игру. Но уже не
было в ней прежнего
веселья.
Было жаль старика. Добрые
от природы девочки поняли, что падение нелюбимого эконома случилось неспроста.
Пошлость
есть совершенная удовлетворенность, довольство и даже
веселье от плоскости небытия, окончательное выбрасывание на поверхность, окончательный отрыв
от всякой глубины,
от ядра бытия, боязнь всякого возвращения к глубине.
Отец — это бог; сыновья — это люди; именье — это жизнь. Люди думают, что они могут жить одни, без бога. Одни из этих людей думают, что жизнь им дана затем, чтобы веселиться этой жизнью. Они веселятся и проматывают жизнь, а как придет время умирать, не понимают, зачем
была дана жизнь такая,
веселье которой кончается страданьями и смертью. И эти люди умирают, проклиная бога и называя его злым, и отделяются
от бога. Это первый сын.
— Весною вы разыгрались, весело
было на вас глядеть, да только недолго получал я это
веселье. Сейчас же вы и скисли. А когда теперь гляжу, как вы работаете, то откровенно скажу: не чувствую я, что вы ударницы. Вот когда талоны на материю получать, тогда — да! Тогда сразу я чувствую, что в этом деле вы ударницы. Вопрос теперь становится перед вами всерьез. Весною мы больше резвились, спички жгли для забавы, а теперь нам нужно зачинать большой пожар на весь завод. Вот вам истина,
от которой не уйдете.
Наступило 6 августа, день Спаса Преображения — престольный праздник в Зиновьевской церкви. Весело провели князь Луговой и граф Свиридов этот день в доме княгини Вассы Семеновны. Дворовые девушки
были освобождены на этот день
от работы и водили хороводы, причем их угощали брагой и наливкой. На деревне шло тоже
веселье. В застольной стоял пир горой.
Беззаботность, легкомыслие и бесшабашное
веселье было написано на раскрасневшихся
от движения лицах.
— Нельзя сказать и того, чтобы
от вина больше
веселья было.
Знать ли, что спокойствие и безопасность моя и семьи, все мои радости и
веселья покупаются нищетой, развратом и страданиями миллионов, — ежегодными виселицами, сотнями тысяч страдающих узников и миллионом оторванных
от семей и одуренных дисциплиной солдат, городовых и урядников, которые оберегают мои потехи заряженными на голодных людей пистолетами; покупать ли каждый сладкий кусок, который я кладу в свой рот или рот моих детей, всем тем страданием человечества, которое неизбежно для приобретения этих кусков; или знать, что какой ни
есть кусок — мой кусок только тогда, когда он никому не нужен и никто из-за него не страдает.
Николай отвернулся
от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так
было весело в ту минуту, так далека она
была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. «Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое
веселье сочувствием чужому горю», почувствовала она, и сказала себе: «Нет, я верно ошибаюсь, он должен
быть весел так же, как и я».