Неточные совпадения
Передумав все это теперь и готовясь
к новому
бою, он почувствовал вдруг, что дрожит, — и даже негодование закипело в нем при мысли, что он дрожит
от страха перед ненавистным Порфирием Петровичем.
Он сказал это очень задорно и как-то внезапно помолодел, подтянулся, готовясь
к бою, но Самгин уклонился
от боя.
Потом он выбрал дамские часы с эмалевой доской, с цепочкой, подарить
от себя Марфеньке, и для этого зашел
к Титу Никонычу и занял у него двести рублей до завтра, чтобы не воевать с бабушкой, которая без
боя не дала бы ему промотать столько на подарок и, кроме того, пожалуй, выдала бы заранее его секрет.
Я боялся, выдержит ли непривычный организм массу суровых обстоятельств, этот крутой поворот
от мирной жизни
к постоянному
бою с новыми и резкими явлениями бродячего быта?
Вспомнил я еще, что недалеко
от ликейцев — Манила, что там проматываются на пари за
бои петухов; что еще на некоторых островах Тихого океана страсть
к игре свирепствует, как в любом европейском клубе.
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она увидела, что в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо
к ним, показывает: маленькому, мол, манже; [ешь (
от фр. manger).] они сначала посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (
от фр. aller).] а она их ругать, — экие, мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и дали ей для вас хлеба моченого с водой и ей дали краюшку.
Лежать в душистых полевых лугах, развесив перед собою сетку по верхушкам высокой травы, слышать вблизи и вдали звонкий
бой перепелов, искусно подражать на дудочке тихому, мелодическому голосу перепелки, замечать, как на него откликаются задорные перепела, как бегут и даже летят они со всех сторон
к человеку, наблюдать разные их горячие выходки и забавные проделки, наконец, самому горячиться
от удачной или неудачной ловли — признаюсь, всё это в свое время было очень весело и даже теперь вспоминается не равнодушно…
Он осыпал его вопросами, и когда старшина, увлеченный воспоминаниями прошедших своих подвигов,
от осады Троицкого монастыря перешел
к знаменитой победе князя Пожарского, одержанной под Москвою над войском гетмана Хоткевича, то внимание молодого боярина удвоилось, лицо его пылало, а в голубых, кипящих мужеством и исполненных жизни глазах изобразились досада и нетерпение бесстрашного воина, когда он слушает рассказ о знаменитом
бое, в котором,
к несчастию, не мог участвовать.
Он сам не показывался из своей ставки; и хотя сражение на Девичьем поле продолжалось уже более двух часов и ежеминутно становилось жарче, но во всем войске князя Трубецкого не приметно было никаких приготовлений
к бою; все оставалось по-прежнему: одни отдыхали, другие веселились, и только несколько сот казаков, взобравшись из одного любопытства на кровли домов, смотрели, как на потешное зрелище, на кровопролитный и отчаянный
бой,
от последствий которого зависела участь не только Москвы, но, может быть, и всего царства Русского.
«Во имя короля и Sant’ officio!
Сим объявляется всем христианам,
Что дон Жуан, маркезе де Маранья,
От церкви отлучается Христовой
И вне законов ныне состоит.
Все для него убежища закрыты,
Не исключая божьих храмов. Всем,
Кому его известно пребыванье,
Вменяется в священный долг о нем
Немедленно начальству донести.
К кому ж он обратится, тот его
Обязан выдать в руки местной власти,
Под спасеньем вечного проклятья, —
Таков над ним церковный приговор».
Барабанный
бой.
…Сципион, явяся
к бою,
На Аннибала наплевал;
Помпея Цезарь в ухо хлопнул,
От Александра Дарий лопнул,
Ахилл туза Гектору дал…
Наутро и солнце явилось для меня с другим лицом: видел я, как лучи его осторожно и ласково плавили тьму, сожгли её, обнажили землю
от покровов ночи, и вот встала она предо мной в цветном и пышном уборе осени — изумрудное поле великих игр людей и
боя за свободу игр, святое место крестного хода
к празднику красоты и правды.
Далеко
от сраженья, меж кустов,
Питомец смелый трамских табунов,
Расседланный, хладея постепенно,
Лежал издохший конь; и перед ним,
Участием исполненный живым,
Стоял черкес, соратника лишенный;
Крестом сжав руки и кидая взгляд
Завистливый туда, на поле
боя,
Он проклинать судьбу свою был рад;
Его печаль — была печаль героя!
И весь в поту, усталостью томим,
К нему в испуге подскакал Селим
(Он лук не напрягал еще, и стрелы
Все до одной в колчане были целы).
— Теперь вы будете отправлены на фронт, в передовую линию, и там, в
боях за рабочее дело, искупите свою вину. Я верю, что скоро мы опять сможем назвать вас нашими товарищами… — А третьего мы все равно отыщем, и ему будет расстрел… Товарищи! — обратился он
к толпе. — Мы сегодня уходим. Красная армия освободила вас
от гнета ваших эксплуататоров, помещиков и хозяев. Стройте же новую, трудовую жизнь, справедливую и красивую!
— Да. Это честно, смело и красиво… Пожимай плечами, иронизируй… «Обездоленные», «страдающие»… Эти самые ушаковцы, которые сейчас с мамой говорили, — вся земля, по их мнению, обязательно должна перейти
к ним одним. Как же, ведь ихняя барыня! А соседним деревням они уж
от себя собираются перепродавать. Из-за журавля в небе теперь уже у них идут
бои с опасовскими и архангельскими. Жадные, наглые кулаки, больше ничего. Разгорелись глаза.
Бой разгорался. Падали убитые и раненые. Лелька руководила своим взводом, назначала отвечать тому, кто, думала, лучше ответит. А украдкою все время наблюдала за Ведерниковым во вражеском взводе. Она было позвала его в свой отряд, но Ведерников холодно ответил, что пойдет
к Оське, и сейчас же
от нее отвернулся. И теперь, с сосущей болью, Лелька поглядывала на его профиль с тонкими, поджатыми губами и ревниво отмечала себе, что вот с другими девчатами он шутит, пересмеивается…
Уже по дороге в Харбин я узнал, что
бой происходил на другой день в течении четырнадцати часов с большими потерями с обеих сторон, но мы не могли удержать нашу позицию и отошли в полном порядке
к Хайчену в 50 верстах
от Ляояна.
Господин фельдмаршал подвигался с отрядом нашим
к Эррастферу; но, услышав, что в авангарде начинал завязываться
бой, поручил мне вместе с Мурзою привести, как можно поспешнее, на место сражения артиллерию, которая за снегом и нагорными дорогами отстала
от головы войска; сам же, отделив
от нас почти всю кавалерию, кроме полка моего и татар, поскакал с нею вперед.
Показать поганым нехристям, что боимся их и бежим
от них, или же выдержать два-три
боя и ворваться в самое их серединное логово — Сибирь и, сделавшись хозяевами всей страны, положить ее вместе с нашими повинными головами
к ногам батюшки-царя?..
В «скасках» удальцы обыкновенно повествовали о своих странствиях и приключениях, об удали в
боях и о страданиях в плену у чужеземцев, которые всегда старались наших удальцов отклонить
от любви
к родине и привлечь богатыми дарами в свое подданство; но только наши люди обыкновенно оставались непоколебимо верны своему царю и отечеству и все соблазны чужих людей отвергали и постыждали, а потом этим вдохновенно хвастались.