Неточные совпадения
— Нет, нет! — схватив его за руку, остановила его Кити, с волнением следившая за его
пальцами. — Ты два
оторвал.
— Не будут стрелять, старина, не будут, — сказал человек в перчатках и
оторвал от снятой с правой руки большой
палец.
— Уничтожай его! — кричал Борис, и начинался любимейший момент игры: Варавку щекотали, он выл, взвизгивал, хохотал, его маленькие, острые глазки испуганно выкатывались,
отрывая от себя детей одного за другим, он бросал их на диван, а они, снова наскакивая на него, тыкали
пальцами ему в ребра, под колени. Клим никогда не участвовал в этой грубой и опасной игре, он стоял в стороне, смеялся и слышал густые крики Глафиры...
— Да, конечно, — подтвердил он,
отрывая ее руку от канвы, и не поцеловал, а только крепко прижал ее
пальцы к губам и располагал, кажется, держать так долго.
И бегу в корректорскую. Пишу на узких полосках,
отрываю и по десяти строчек отсылаю в набор, если срочное и интересное известие, а время позднее. Когда очень эффектное — наборщики волнуются, шепчутся, читают кусочками раньше набора. И понятно: ведь одеревенеешь стоять за пахучими кассами и ловить, не глядя, освинцованными
пальцами яти и еры, бабашки и лапочки или выскребать неуловимые шпации…
— То-то вот! Прогневался на нас Господь,
отрывает кусок за куском… Кабы семьи-то крепко жили, как
пальцы на руке…
Рутилов наклонился,
оторвал шерстистый стебель белены, скомкал его вместе с листьями и грязно-белыми цветами и, растирая все это
пальцами, поднес к носу Передонова. Тот поморщился от неприятного, тяжелого запаха. Рутилов говорил...
Она опустила голову,
пальцы её быстро мяли мокрый платок, и тело нерешительно покачивалось из стороны в сторону, точно она хотела идти и не могла
оторвать ног, а он, не слушая её слов, пытаясь обнять, говорил в чаду возбуждения...
Бедняга Джузеппе торчал в углу один, мрачный, как чёрт среди детей; сидел на стуле согнувшись, опустив голову, и мял в руках свою шляпу, уже содрал с нее ленту и понемногу
отрывал поля, а
пальцы на руках у него танцевали, как у скрипача.
Все бы это тем и кончилось, но тут я-то вышла приказанье исполнить, а эта, вторая-то горничная, начала княгине на ее вопросы отвечать, да и брякнула, что Грайвороне мушкет
палец оторвал и лицо опалил.
Но так с пьяных-то глаз с излишком пороху переложил, что весь мушкет у него в руках разлетелся и ему самому всю рожу опалило и большой
палец на руке
оторвало.
Бурмистров несколько раз встряхнул юношу,
отрывая его от пола, и, разжав
пальцы, отбросил его от себя.
Андрей. Ведь вот только десять слов сказать, там и легче будет, как гора с плеч свалится; да как их эти слова-то, выговоришь?.. Готовы они, на губах вертятся, а изнутри-то совесть как огнем жжет!.. (Садится к столу и снимает с
пальца кольцо.) Уж решено, кончено, обдумано, а, точно, что живое
отрываю от себя!.. Да и та мысль в голову лезет.., не отдать бы мне своего счастья с этим кольцом!..
Желтыми от табаку
пальцами он
оторвал кусок толстой папиросной бумаги, похожей на оберточную, достал из жестянки щепотку мелкого табаку и свернул папироску, склеивая концы бумаги языком.
У всех мордашек нижняя челюсть длиннее верхней и верхние зубы заходят за нижние; но у Бульки нижняя челюсть так выдавалась вперед, что
палец можно было заложить между нижними и верхними зубами. Лицо у Бульки было широкое; глаза большие, черные и блестящие; и зубы и клыки белые всегда торчали наружу. Он был похож на арапа. Булька был смирный и не кусался, но он был очень силен и цепок. Когда он, бывало, уцепится за что-нибудь, то стиснет зубы и повиснет, как тряпка, и его, как клещука, нельзя никак
оторвать.
Вот унтер-офицер Казанцев, он ранен пятью пулями, одна из них скользнула по его голове, двумя другими он ранен в мякоть обеих ног, а остальными двумя в правую руку, причём одна пробила ему насквозь ладонь, а другая
оторвала средний
палец.
Можно было подумать, что жид считал себя здесь как «в граде убежища» и держался за этот угол присутственного стола, как за рог жертвенника. Он укрепился, очевидно, с такою решительностию, что скорее можно было обрубить его судорожно замершие
пальцы, чем
оторвать их от этого стола. Солдат тормошил и тянул его совершенно напрасно: весь тяжелый длинный стол дрожал и двигался, но жид от него не отдирался и в то же время орал немилосердно.