Неточные совпадения
Но она в самом деле прекрасна. Нужды нет, что она уже вдова, женщина; но на
открытом, будто молочной белизны белом
лбу ее и благородных, несколько крупных чертах лица лежит девическое, почти детское неведение жизни.
А портрет похож как две капли воды. Софья такая, какою все видят и знают ее: невозмутимая, сияющая. Та же гармония в чертах; ее возвышенный белый
лоб,
открытый, невинный, как у девушки, взгляд, гордая шея и спящая сном покоя высокая, пышная грудь.
Щеки ее были очень худы, даже ввалились, а на
лбу сильно начинали скопляться морщинки, но около глаз их еще не было, и глаза, довольно большие и
открытые, сияли всегда тихим и спокойным светом, который меня привлек к ней с самого первого дня.
Наружность самого гна Зверкова мало располагала в его пользу: из широкого, почти четвероугольного лица лукаво выглядывали мышиные глазки, торчал нос, большой и острый, с
открытыми ноздрями; стриженые седые волосы поднимались щетиной над морщинистым
лбом, тонкие губы беспрестанно шевелились и приторно улыбались.
Комната еще не выметена, горничная взбивает пуховики, в воздухе летают перья, пух; мухи не дают покоя; но барыня привыкла к духоте, ей и теперь не душно, хотя на
лбу и на
открытой груди выступили капли пота.
Ахилла все забирался голосом выше и выше,
лоб, скулы, и виски, и вся верхняя челюсть его широкого лица все более и более покрывались густым багрецом и пόтом; глаза его выступали, на щеках, возле углов губ, обозначались белые пятна, и рот отверст был как медная труба, и оттуда со звоном, треском и громом вылетало многолетие, заставившее все неодушевленные предметы в целом доме задрожать, а одушевленные подняться с мест и, не сводя в изумлении глаз с
открытого рта Ахиллы, тотчас, по произнесении им последнего звука, хватить общим хором: «Многая, многая, мно-о-о-огая лета, многая ле-е-ета!»
Варвара Михайловна. Я видела его однажды на вечере… я была гимназисткой тогда… Помню, он вышел на эстраду, такой крепкий, твердый… непокорные, густые волосы, лицо —
открытое, смелое… лицо человека, который знает, что он любит и что ненавидит… знает свою силу… Я смотрела на него и дрожала от радости, что есть такие люди… Хорошо было! да! Помню, как энергично он встряхивал головой, его буйные волосы темным вихрем падали на
лоб… и вдохновенные глаза его помню… Прошло шесть-семь — нет, уже восемь лет…
Рогожин, по отъезде бабушки, заехал домой и сидел однажды у себя в сенном чулане и в одно и то же время читал какую-то книгу, ел квас со свеклою и бил ложкою по
лбам налезавших на него со всех сторон ребят. В это самое время пред
открытыми дверями его сеней остановилась вскачь прибежавшая лошадь, и с нее спрыгнул посол из Протозанова.
Лица
открытые с высокими
лбами и прямым взглядом в то время все чаще стали сменяться низкими
лбами, с завитыми чолками, слегка подведенными глазами.
У Иды Ивановны был высокий, строгий профиль, почти без кровинки во всем лице;
открытый, благородный
лоб ее был просто прекрасен, но его ледяное спокойствие действовало как-то очень странно; оно не говорило: «оставь надежду навсегда», но говорило: «прошу на благородную дистанцию!» Небольшой тонкий нос Иды Ивановны шел как нельзя более под стать ее холодному
лбу; широко расставленные глубокие серые глаза смотрели умно и добро, но немножко иронически; а в бледных щеках и несколько узеньком подбородке было много какой-то пассивной силы, силы терпения.
Ба-альшой, рослый барин, борода по грудь, лицо этакое
открытое, благожелательное,
лоб лысый.
Не спал и молодой человек. Лежа под
открытым окном — это было его любимое место, — заложив руки за голову, он задумчиво следил за читавшим. Когда бродяга углублялся в книгу и лицо его становилось спокойнее, на лице молодого человека тоже выступало спокойное удовлетворение, когда же
лоб бродяги сводился морщинами и глаза мутились от налегавшего на его мысли тумана, молодой человек беспокоился, приподымался с подушки, как будто порываясь вмешаться в тяжелую работу.
Он вспотел и тяжело дышит
открытым ртом; белая фуражка сбита на затылок; рыжеватые спутанные волосы упали на
лоб; пенсне сидит боком на мокром носу.
— Хороший,
открытый взгляд… — произнес он, кладя мне на
лоб свою тяжелую руку. — Да останется он, волею Аллаха, таким же честным и правдивым во всю жизнь… Благодаренье Аллаху и пророку, что милосердие их не отвернулось от дочери той, которая преступила их священные законы… А ты, Леила-Зара, — обратился он к девушке, — забыла, должно быть, что гость должен быть принят в нашем ауле, как посол великого Аллаха!
Мама лежала с
открытыми глазами, странно блестевшими среди наступающей темноты… Точно какой-то свет исходил из этих глаз и освещал все ее лицо, обращенное к небу. Лучи месяца золотыми иглами скользили по густым волнам ее черных волос и венчали блестящей короной ее матово-белый
лоб.
Ее великолепные черные, как смоль, волосы, зачесанные назад и заплетенные в толстую косу,
открытый высокий
лоб, как бы выточенный из слоновой кости, большие черные глаза сияли тихим блеском доброты и мечтательности, а маленькие пунцовые губки при улыбке открывали ряд жемчужных зубов.
Больной почти не приходил в себя. Страшный жар не покидал его. Он бредил с
открытыми глазами, и только прикосновение крошечной ручки Анжелики к его горячему
лбу успокаивало его.
Долго этот вопрос оставался для него
открытым, но, вдруг, в один прекрасный день он вспомнил свой разговор с женой, когда она была еще невестой, холодный пот появился на его
лбу, и волосы поднялись дыбом.
Одна, густо покрытая пудрой, сухая, с молодою талией, в темном; другая подводила глаза и красила губы, полненькая, с накладкой на
лбу, нарядная, распространяющая вокруг себя запах духов Chypre; []Шипр (фр.). третья — помоложе, менее болтливая и резкая в манерах, курила и то и дело наводила длинный черепаховый лорнет на молодого человека, сидевшего рядом с ней, совсем женоподобного, еще безбородого и подзавитого, в
открытом «смокинге» с шелковыми отворотами.
Шапка густых каштановых волнистых волос не закрывала
открытый высокий, как бы выточенный из слоновой кости
лоб.