Неточные совпадения
Уж
звезды рассажалися
По небу темно-синему,
Высоко месяц стал.
Когда пришла хозяюшка
И стала нашим странникам
«Всю душу
открывать...
От жара, подымавшегося вместе с дымом кверху, качались ветки старой ели, у подножия которой мы расположились, и то закрывали, то
открывали темное небо, усеянное
звездами.
Мы как-то
открыли на лестнице небольшое отверстие, падавшее прямо в его комнату, но и оно нам не помогло; видна была верхняя часть окна и портрет Фридриха II с огромным носом, с огромной
звездой и с видом исхудалого коршуна.
Обаятельно лежать вверх лицом, следя, как разгораются
звезды, бесконечно углубляя небо; эта глубина, уходя всё выше,
открывая новые
звезды, легко поднимает тебя с земли, и — так странно — не то вся земля умалилась до тебя, не то сам ты чудесно разросся, развернулся и плавишься, сливаясь со всем, что вокруг.
Людмила встала, отошла к окну,
открыла его. Через минуту они все трое стояли у окна, тесно прижимаясь друг к другу, и смотрели в сумрачное лицо осенней ночи. Над черными вершинами деревьев сверкали
звезды, бесконечно углубляя даль небес…
Кто-то взял его за плечи. Он попробовал
открыть глаза и увидал над головой темно-синее небо, группы
звезд и две бомбы, которые летели над ним, догоняя одна другую, увидал Игнатьева, солдат с носилками и ружьями, вал траншеи и вдруг поверил, что он еще не на том свете.
Он
открыл было рот, как мне казалось, чтобы начать отвечать, как вдруг профессор со
звездой, с похвалой отпустив гимназиста, посмотрел на него.
Опять все затихло, только ветер шевелил сучья дерев, то
открывая, то закрывая
звезды.
Вечерняя заря тихо гасла. Казалось, там, на западе, опускается в землю огромный пурпурный занавес,
открывая бездонную глубь неба и веселый блеск
звезд, играющих в нем. Вдали, в темной массе города, невидимая рука сеяла огни, а здесь в молчаливом покое стоял лес, черной стеной вздымаясь до неба… Луна еще не взошла, над полем лежал теплый сумрак…
Евсей немедленно сделал это. Окно выходило на крышу соседнего дома. На ней — трубы, четыре, все одинаковые. Посмотрел на
звёзды тоскливыми глазами робкого зверька, посаженного в клетку, но
звёзды ничего не говорили его сердцу. Свалился на сундук, закутался с головой одеялом и крепко закрыл глаза. Стало душно, он высунул голову и, не
открывая глаз, прислушался — в комнате хозяина раздался сухой, внятный голос...
Аленушка
открыла глаза и увидела седого-седого сгорбленного старика. Она его тоже узнала сразу. Это был тот самый старик, который приносит умным деткам святочные елки, золотые
звезды, коробочки с бомбошками и самые удивительные игрушки. О, он такой добрый, этот старик!.. Он сейчас же взял ее на руки, прикрыл своей шубой и опять спросил...
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
И после них на свете нет следа,
Как от любви поэта безнадежной,
Как от мечты, которой никогда
Он не
открыл вниманью дружбы нежной.
И ты, чья жизнь как беглая
звездаПромчалася неслышно между нами,
Ты мук своих не выразишь словами;
Ты не хотел насмешки выпить яд,
С улыбкою притворной, как Сократ;
И, не разгадан глупою толпою,
Ты умер чуждый жизни… Мир с тобою!
Радостно встревоженный этой беседою, вспоминая сказанное нами друг другу, я
открыл окно и долго смотрел, как за тёмной гривою леса ласково разгорается заря, Тлеют чёрные покровы душной ночи, наливается утренний воздух свежим запахом смол. Травы и цветы, разбуженные росою и омытые ею, сладко дышат встречу заре, а
звёзды, сверкая, уходят с востока на запад. Яростно споря друг с другом, поют кочета, звонкие голоса вьются в воздухе свежо и задорно, точно ребячий гомон.
Тихо вокруг нас. Зажигаются в небесах
звёзды, играют с ними облака, скрывая и
открывая звёздный блеск. И тихо звучит Ванин голос...
Но и до «Дуэли» Наумова — ибо у каждого воспоминания есть свое до-воспоминание, точно пожарная лестница, по которой спускаешься спиной, не зная, будет ли еще ступень — которая всегда оказывается — или внезапное ночное небо, на котором
открываешь все новые и новые высочайшие и далечайшие
звезды, — но до «Дуэли» Наумова был другой Пушкин, Пушкин, — когда я еще не знала, что Пушкин — Пушкин.
Мы измерили землю, солнце,
звезды, морские глубины, лезем в глубь земли за золотом, отыскали реки и горы на луне,
открываем новые
звезды и знаем их величину, засыпаем пропасти, строим хитрые машины; что ни день, то всё новые и новые выдумки. Чего мы только не умеем! Чего не можем! Но чего-то, и самого важного, все-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.
Ночью я проснулся и,
открыв глаза, увидел сияние
звезд через окна палатки.