Неточные совпадения
Создание особенного мировоззрения, часто иллюзорного мировоззрения в зависимости
от направления сознания, имеет характер прагматический, которого не имеет познание истинной
реальности.
Возникает новая
реальность, отличная и
от природной неорганической
реальности, и
от природной органической
реальности.
Реальность всечеловечества зависит
от реальности России и других национальностей.
Коллективизм всегда значит, что нет настоящей коммюнотарности, общности, что для организации общества нужно создать фиктивную
реальность коллектива,
от которого исходят руководства и приказы.
Величайшая наша моральная задача — переход
от фикций к
реальностям, преодоление гипноза слов.
Эрос порождает прельщающие иллюзии, и их не так легко отличить
от реальности.
Вячеслав Иванов говорил, что для дионисизма важно не «что», а «как», важно переживание экстатического подъема, независимо
от того, к каким
реальностям это относится.
У него даже было слабое чувство
реальности, и он неспособен был отличить правду
от вымысла.
Живому человеку не легче
от этих гносеологических ухищрений, его повергают в царство призрачности, лишают и личности, и свободы, и
реальности бытия.
Предпосылкой гносеологии является не психология и биология, а изначальная,
от познающего не зависящая
реальность бытия и духовной жизни.
Для философии, которую мы называем мистической в отличие
от рационалистической,
реальность бытия не может быть подорвана никакой рассудочной рефлексией.
Канта не считают рационалистом, того Канта, который допускал веру лишь в пределах разума, который рационалистически отвергал чудесное, который все бытие сковал рациональными категориями, поставил
реальность в зависимость
от познающего субъекта.
История есть разоблачение обмана, выявление подлинных
реальностей и их окончательное отделение
от лжи.
Кант оставил познающего с самим собою, гениально формулировал его оторванность
от бытия,
от действительности,
от реальности и искал спасения в практическом разуме.
Так, напр., гениальный Иоанн Скотт Эригена многое предвосхитил в философии Шеллинга и Гегеля.] чем с новейшей, новая общественность — с теократией, новая религиозная жизнь будет как бы восстановлением средневековья, но освобожденного
от дуализма, переведшего томление в
реальность.
Если действительность непосредственно воспринимается нами и непосредственно присутствует в знании, то общее в знании не может быть истолковано номиналистически, не может быть производным, не есть абстракция
от частных
реальностей, а есть сама общая
реальность.
Религиозная вера вырождается в морализм и в постулаты воли, так как перестают видеть
реальность бытия и
реальность Божества, оторвавшись
от источника.
Сознательный переход
от отвлеченной философии самодовлеющего рассудка к конкретной философии целостной жизни духа, не философии чувства, а философии органического духа, раскрывает возможность положительного решения проблем
реальности, свободы, личности.
Реальность не может ни в каком смысле зависеть
от рефлексии,
от познания,
от рационализирования.
Позитивизм и критицизм освободил человека
от всякой безусловной
реальности, водворил человека на территорию феноменалистического иллюзионизма.
Реальность бытия не зависит
от времени, как хотят уверить поклоняющиеся будущему.
С тем вместе наше воззрение на сущность возвышенного признает его фактическую
реальность, между тем как обыкновенно полагают, будто бы возвышенное в действительности только кажется возвышенным
от вмешательства нашей фантазии, расширяющей до безграничности объем или силу возвышенного предмета или явления.
Мировому бытию может быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная,
реальность, производная
от Абсолютного; так стоит дело в системе статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса: мир возникает, согласно учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой процесс.
Для рассудка («чистого разума») такое удостоверение, может быть, и является «мистическим» и установляется «верою», но это показывает только всю условность и недостаточность отвлеченно-рассудочного понимания познания, ибо корень познания жизненно-прагматический, и понятие эмпирии должно уже наперед включать в себя признак действенности, ощупывающей вещи и отличающей идеальности
от реальностей (кантовские «талеры» в воображении или в кошельке) [Имеется в виду рассуждение И. Канта в «Критике чистого разума» (Кант И. Соч · · В 6 т. М., 1964.
Однако
от этого она не становится трансцендентальной иллюзией, ибо есть реальное состояние некоей подлинной
реальности так же, напр., как не есть иллюзия болезнь в организме, хотя она и не принадлежит к его существу, а есть только его состояние.
Однако эти идеи отличаются
от мифов тем, что они не только свидетельствуют у Канта о реальном присутствии или откровении трансцендентного, но содержат в себе даже меньше
реальности, чем опытное познание, суть только схемы, теневые следы, не более.
Итак, в религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей, божественной
реальности, дано чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет
от страха, радости, любви, стыда, покаяния.
Поэтому нельзя устранить из религии
реальности Бога, как из искусства нельзя устранить объективной красоты (которая столь же отличается
от красивости, как религия
от религиозности).
Реальность пространства, хотя и относительную, можно установить, лишь отправляясь
от того, что лежит в его основе, само оставаясь сверхпространственным, т. е.
от духовной телесности.
Символическое искусство не разрывает связи двух миров, как это делает эстетический идеализм, примиряющийся на одной лишь художественной мечтательности, — оно прозревает эту связь, есть мост
от низшей
реальности к высшей, ad realiora.
Мир как творение получает в своей относительности
реальность и самобытность, противостоит Богу не как призрак, иллюзия или майя, как бы лишь закрывающая Абсолютное
от самого себя; он получает свою realitas как дар
от Ens realissimum [
Реальность, бытие; вещь реальнейшая, Бог (лат.).].
Души опьяненно жили чистою скорбью, оторванною
от жизни и
реальности.
Никогда не дает освобождения простое бегство
от реальности или отрицание
реальности.
Настоящее освобождение есть освобождение
от всех порабощающих символов и мифов, переход к подлинно человеческой
реальности.
Это есть радикальное изменение направления сознания, освобождение
от иллюзий сознания, принявших форму объективных
реальностей.
Религиозная вера по смыслу своему обращает греховного человека, растерзанного миром, к раскрытию
реальности и освобождает
от фантазмов, порожденных страхами мира.
Чувство же вины освобождает
от фантазмов и возвращает к
реальности, к бытию.
Вокруг похоти наживы, вокруг самодовлеющей любви к деньгам создается один из самых фантасмагорических миров, наиболее оторванных
от мира
реальностей,
от бытия.
И вся проблема в том, как
от символов перейти к
реальностям.
Самолюбие — главная рана, нанесенная человеку первородным грехом, — мешает надлежащему восприятию
реальностей, ибо самолюбие при всякой встрече с
реальностью или хочет защитить себя
от боли при помощи фантазма, или получить удовлетворение, всегда непрочное,
от другого фантазма.
Все состояния, производные
от радикального греха самолюбия и эгоцентризма, — разнообразные формы ressentiment, честолюбие, властолюбие, зависть, ревность, обида — создают свои фантасмагорические миры и разрушают
реальности.
Смирение в глубоком смысле слова есть не что иное, как освобождение
от фантазмов, созданных эгоцентризмом, раскрытие души для
реальностей.
Совершенно так же похоть пола, похоть сладострастия создает свой фантасмагорический мир, отрывающий человека
от реальности и порабощающий его.
Из самолюбия человек дружит с одними людьми и враждует с другими и определяет их
реальность и удельный вес в зависимости
от того, компенсируют ли эти люди его самолюбие или причиняют ему боль.
И разница между ними та, что, в то время как творческая фантазия созидательна и поднимает душу вверх, не отрицает и не извращает
реальностей, а преображает их и прибавляет к ним новые
реальности, т. е. есть путь возрастания бытия, фантазмы разрушительны по своим результатам, отрицают и извращают
реальности, и есть путь
от бытия к небытию.
Из наиреальнейшей хозяйственной основы жизни рождается мир фантазмов, наиболее далекий
от всякой
реальности.
Мир финансовый, мир денежный есть страшная фантасмагория, наиболее отдаленная
от мира, сотворенного Богом, и Божий мир не совершенствующая, не прибавляющая к нему
реальности.
Дух субъективен и раскрывается в субъекте, но он спасает
от дурной «субъективности»,
от неспособности различать
реальности и соединяться с
реальностями.
Но наивный реализм есть продукт наивной, безотчетной объективации, произведенной субъектом, он есть иллюзия сознания и наиболее далек
от реальности.
Социализм можно было бы определить как переход в социальной жизни
от знаков к
реальностям, переход
от того, чтобы иметь что-нибудь (собственность), к тому, чтобы быть чем-нибудь.