Неточные совпадения
Разговор делается общим.
Отец рассказывает, что в газетах пишут о какой-то необычной комете, которую ожидают в предстоящем лете; дядя сообщает, что во французского короля опять
стреляли.
Отец мой отшучивался, признаваясь, что он точно мелкую птицу не мастер
стрелять — не привык, и что Петр Иваныч, конечно, убил пары четыре бекасов, но зато много посеял в болотах дроби, которая на будущий год уродится…
Вот они — кто с редкой бородкой в заплатанном кафтане и лаптях, такой же, как оставшийся дома в Казанской или Рязанской губернии родитель, кто с седой бородой, с согнутой спиной, с большой палкой, такой же, как
отцов отец — дед, кто молодой малый в сапогах и красной рубахе, такой же, каким год назад был он сам, тот солдат, который должен теперь
стрелять в него.
Но ведь «пли!» будет значить теперь не то, что забавляться,
стреляя в мишень, а значит убивать своих измученных, обиженных
отцов, братьев, которые, вот они, стоят кучей с бабами, ребятами на улице и что-то кричат, махая руками.
— Ну, прощай,
отец мой, — говорил дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь умней, меня, старика, послушай. Когда придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли
стреляют, ты в кучу не ходи, где народу много. А то всё, как ваш брат оробеет, так к народу и жмется: думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и не ранили. А чего не видал на своем веку?
Мой
отец тоже признавал этот способ воспитания, хотя мы с ним были вместе с тем большими друзьями, ходили на охоту и по нескольку дней, товарищами, проводили в лесах и болотах. В 12 лет я отлично
стрелял и дробью и пулей, ездил верхом и был неутомим на лыжах. Но все-таки я был безобразник, и будь у меня такой сын теперь, в XX веке, я, несмотря ни на что, обязательно порол бы его.
— Вот, батюшка, тогда дело другое: и подраться-то было куражнее! Знал, что живой в руки не дамся; а теперь что я?.. малой ребенок одолеет. Пробовал вчера
стрелять из ружья — куда-те? Так в руках ходуном и ходит! Метил в забор, а подстрелил батькину корову. Да что
отец Егор, вернулся, что ль?
Хотя я занимался ученьем очень охотно, но не совсем был доволен этим известием, потому что во время вакации я надеялся хорошенько поудить, а главное —
пострелять;
отец обещал еще за год, что он приготовит мне ружье и выучит меня
стрелять.
Помню, когда
отца несли, то играла музыка, на кладбище
стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало. Впрочем, был дождь тогда. Сильный дождь и снег.
— Младший… Прости меня, царь, я не мог настоять на том, чтобы твое повеление было исполнено в точности… Младший натянул тетиву и положил уже на нее стрелу, но вдруг опустил лук к ногам, повернулся и сказал, заплакав: «Нет, я не могу сделать этого… Не буду
стрелять в труп моего
отца».
Напрасно стал бы я описывать свою гордость и радость, удвоенную тем, что фактическое разрешение
стрелять было мне дано, так как
отец ничего не сказал.
Коскентин как заплачет, а когда его солдаты повели, он и сказал, что он не сам
стрелял ружьем, а его подговорили «сестры», значит
отец с Авдей Михайлычем.
Надежда. А этот, который
стрелял в
отца…
Любовь (негромко). Вот так же бежал
отец, когда в него
стреляли…
У меня был дядька Иван Андреич. Он выучил меня
стрелять, когда мне было еще 13 лет. Он достал маленькое ружьецо и давал мне из него
стрелять, когда мы ходили гулять. И я убил раз галку и другой раз сороку. Но
отец не знал, что я умею
стрелять. Один раз, это было осенью, в маменькины именины, и мы ожидали дядюшку к обеду, и я сидел на окне и смотрел в ту сторону, откуда ему надо было приехать, а
отец ходил по комнате. Я увидел из-за рощи четверню серых и коляску и закричал: «Едет! едет!..»
Осип. Чтоб ни
отцу моему, ни матери не увидать царства небесного, коли вру! К генеральше! От жены ушел! Догоните его, Александра Ивановна! Нет, нет… Всё пропало! И вы несчастная теперь! (Снимает с плеч ружье.) Она приказала мне в последний раз, а я исполняю в последний раз! (
Стреляет в воздух.) Пусть встречает! (Бросает ружье на землю.) Зарежу его, Александра Ивановна! (Перепрыгивает через насыпь и садится на пень.) Не беспокойтесь, Александра Ивановна… не беспокойтесь… Я его зарежу… Не сомневайтесь…
В это время капитан корабля,
отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы
стрелять чаек [Морские птицы. (Примеч. Л. Н. Толстого.)]. Он увидал сына на мачте, и тотчас же прицелился в сына и закричал: «В воду! прыгай сейчас в воду! застрелю!» Мальчик шатался, но не понимал. «Прыгай или застрелю!.. Раз, два…» и как только
отец крикнул: «три» — мальчик размахнулся головой вниз и прыгнул.
Мой
отец, старый герой Балканской войны, обучил меня и брата Иоле
стрелять в цель с самого раннего возраста.
И граф сообщил кое-что о странностях живого и смелого характера Марьи Степановны. Она жила в фаворе и на свободе у
отца, потом в имении у бабушки, отчаянно ездит верхом, как наездница,
стреляет с седла и прекрасно играет на биллиарде. В ней есть немножко дикарки. Петербург ей в тягость, особенно как она здесь лишена живого сообщества равных ей людей — и ужасно скучает.
Мне думается, что если, бы судьба впоследствии столкнула меня с человеком, по приказанию которого
стреляли в моего
отца, я не мог питать и не питал бы к нему ни малейшей злобы…
— Мать с ребенком в поле, а
отец пошел в лес «горбачей»
стрелять, — отвечала девочка.