Неточные совпадения
Порой, встречая ее брата или
отца на улице, я опрашивал о здоровье
Лены.
Отца мы застали живым. Когда мы здоровались с ним, он не мог говорить и только смотрел глазами, в которых виднелись страдание и нежность. Мне хотелось чем-нибудь выразить ему, как глубоко я люблю его за всю его жизнь и как чувствую его горе. Поэтому, когда все вышли, я подошел к его постели, взял его руку и
прильнул к ней губами, глядя в его лицо. Губы его зашевелились, он что-то хотел сказать. Я наклонился к нему и услышал два слова...
Лена отчего-то вдруг вздрогнула и отвернулась. Подойдя к
отцу, она обняла его и припала головой ему на плечо.
Лена очень обрадовалась, узнав, что теперь подошла новая реформа и ее
отца зовут опять туда, где родилась, где жила, где любила ее мать, где она лежит в могиле…
Лена думала, что она тоже будет жить там и после долгих лет, в которых, как в синей мреющей дали, мелькало что-то таинственное, как облако, яркое, как зарница, — ляжет рядом с матерью. Она дала слово умиравшей на Песках няне, что непременно привезет горсточку родной земли на ее могилу на Волковом кладбище.
У
Лены на глазах показались слезы. Вот то, чего она ждала, прозвучало наконец в словах простого, доброго человека! У нее на мгновение захватило горло, и только через минуту, справившись с волнением, она спросила застенчиво и тихо, чтобы не разбудить
отца...
Семен Афанасьевич заморгал глазами, как всегда, когда бывал в затруднении, но
Лене стало обидно за
отца, и она не хотела сдаться.
Лена беспомощно откинулась на подушку. Она была глубоко оскорблена и обижена, и ей хотелось плакать. Она еще не сознавала ясно, что у нее так болит и какие опустошения произошли в стройном мире ее фантазий. Ей казалось только, что она оскорблена за
отца, за дядю, за фамильярность, с какой ямщик отзывался о спящем, наконец за ту возмутительную ложь, на которой она его поймала…
Панкратов приходился дальней родней по матери, и
Лена слышала о нем от
отца и от няни.
Лена ничего не думала.
Отец видел только ее бледное лицо и большие глаза…
— Что это, папочка? — спросила
Лена, удивленная тем, что
отец и ямщик говорят об этой немой сцене, как о чем-то понятном для обоих.
Лена со страхом оглянулась на
отца. Он спал, прислонившись к сидению.
Дознано было, что
отец и старший сын часто ездят по окрестным деревням, подговаривая мужиков сеять
лён. В одну из таких поездок на Илью Артамонова напали беглые солдаты, он убил одного из них кистенём, двухфунтовой гирей, привязанной к сыромятному ремню, другому проломил голову, третий убежал. Исправник похвалил Артамонова за это, а молодой священник бедного Ильинского прихода наложил эпитимью за убийство — сорок ночей простоять в церкви на молитве.
И в тот же день во всяком дому появляются новые серпы и новые косы. Летошных нет, на придачу булыне пошли. А по осени «масляно рыло» возьмет свое. Деньгами гроша не получит, зато
льном да пряжей туго-натуго нагрузит воза, да еще в каждой деревне его отцом-благодетелем назовут, да не то что хлеб-соль — пшенники, лапшенники, пшенницы, лапшенницы на стол ему поставят… Появятся и оладьи, и пряженцы, и курочка с насести, и косушка вина ради почести булыни и знакомства с ним напередки́.
— Дело хорошее, Иванушка, — думчиво молвил Герасим, гладя племянника по белым, как
лен, волосенкам. — Доброе дело
отцу подмогать.
Цвибуш опустился на колени, бросил в сторону шляпу и
прильнул пылающим лицом к холодной сверкающей поверхности…Илька машинально опустилась на одно колено и последовала примеру
отца. Цвибуш пил ртом и глазами. Он видел в воде свою, покрытую кровью, физиономию и, глядя на кровоподтеки и ссадины, готовил подходящую остроту. Но острота вылетела из головы, и вода полилась изо рта обратно, когда он на зеркальной поверхности, рядом с своим лицом, увидел лицо Ильки. Он перестал пить и поднял голову.
Он был
отец троих детей, жил очень скромно, но гостеприимно, и к нему
льнули все начинающие.
—
Лена всегда бледна, — сказал Владимир, — а теперь тем более. Бессонные ночи в вагоне хоть кого утомят. Однако же я не вижу
отца. Где он сегодня?
Монета тотчас же словно
прильнула к ладони секретарского докладчика, и он ласково ответил: «Здравствуйте,
отец Лидор, все ли в своем здоровьи?»
Парень склонился еще ниже.
Отец Иоанн благословил его. Фабричный поймал его руку и
прильнул к ней губами.
«Мая 23-го (1845). Надобно ожидать другого гостя — митрополита. Опять хлопоты, суета — за хозяйство некогда и подумать. Вчера, впрочем, посеяно три меры проса и малость
лену, а сегодня роздано жалованье, и прихватом слепил проповеденку на неделю св.
отец и на случай прибытия владыки, о котором неизвестно еще, где предполагает литургисать. Послан нарочный уведать».
«Юзё!» — вскрикнула она, назвав его так, как называл его
отец и как сама с собой она называла его, обхватила руками его шею,
прильнула к его лицу своим зардевшимся холодным лицом и засмеялась и заплакала.