Неточные совпадения
За несколько медных грошей баба
отдает «орлу» не только всякую
ненужную тряпицу, но часто даже мужнину рубаху и собственную паневу.
— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы
ненужной не продам, а из чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого в полон
отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад в карете повез; а как умерла Миловидка, с музыкой в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Судорожно натянутые нервы в Петербурге и Новгороде —
отдали, внутренние непогоды улеглись. Мучительные разборы нас самих и друг друга, эти
ненужные разбереживания словами недавних ран, эти беспрерывные возвращения к одним и тем же наболевшим предметам миновали; а потрясенная вера в нашу непогрешительность придавала больше серьезный и истинный характер нашей жизни. Моя статья «По поводу одной драмы» была заключительным словом прожитой болезни.
Я знаю про себя, что мне не нужно отделение себя от других народов, и потому я не могу признавать своей исключительной принадлежности к какому-либо народу и государству и подданства какому-либо правительству; знаю про себя, что мне не нужны все те правительственные учреждения, которые устраиваются внутри государств, и потому я не могу, лишая людей, нуждающихся в моем труде,
отдавать его в виде подати на
ненужные мне и, сколько я знаю, вредные учреждения; я знаю про себя, что мне не нужны ни управления, ни суды, производимые насилием, и потому я не могу участвовать ни в том, ни в другом; я знаю про себя, что мнене нужно ни нападать на другие народы, убивая их, ни защищаться от них с оружием в руках, и потому я не могу участвовать в войнах и приготовлениях к ним.
Андрей Ефимыч отсчитал пятьсот рублей и молча
отдал их своему другу. Тот, все еще багровый от стыда и гнева, бессвязно произнес какую-то
ненужную клятву, надел фуражку и вышел. Вернувшись часа через два, он повалился в кресло, громко вздохнул и сказал...
За лишнее,
ненужное платье
отдавать четыреста рублей, когда наши поденщицы за свой каторжный труд получают по двугривенному в день на своих харчах и когда венецианским и брюссельским кружевницам платят только по полуфранку в день в расчете, что остальное они добудут развратом; и мне было странно, что Зинаида Федоровна не сознает этого, мне было досадно.
Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтоб
отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто
ненужным французам.