Катя пошла в свою каморку за кухнею, села к открытому окну. Теплый ветерок слабо шевелил ее волосы. В саду, как невинные невесты, цвели белым своим цветом абрикосы. Чтобы
отвлечься от того, что было в душе, Катя стала брать одну книгу за другою. Но, как с человеком, у которого нарывает палец, все время случается так, что он ушибается о предметы как раз этим пальцем, так было теперь и с Катей.
Неточные совпадения
Марья Павловна
отвлеклась от вопроса, разговорившись на свою любимую
тему.
Я чувствую, что я
отвлекусь от рассказа, но в эту минуту мне хочется думать об одной только Нелли. Странно: теперь, когда я лежу на больничной койке один, оставленный всеми, кого я так много и сильно любил, — теперь иногда одна какая-нибудь мелкая черта из
того времени, тогда часто для меня не приметная и скоро забываемая, вдруг приходя на память, внезапно получает в моем уме совершенно другое значение, цельное и объясняющее мне теперь
то, чего я даже до сих пор не умел понять.
С закрытием занавеса Муза Николаевна
отвлеклась несколько
от сцены и, взглянув на сестру, если не испугалась,
то, по крайней мере, очень удивилась.
Но как скоро раздражение нерва делается слишком сильным,
то внимание наше немедленно
отвлекается от предметов, о которых мы думали, и обращается на предмет, произведший раздражение.
Все дело в мере. Впрочем,
от предмета
Отвлекся я — вернусь к нему опять:
Те колебанья в линиях портрета
Потребностью мне стало изучать.
Ребячество, конечно, было это,
Но всякий вечер я, ложася спать,
Все думал: как по минованье ночи
Мой встретят взор изменчивые очи?
Если это так,
то должно,
отвлекаясь от всего внешнего, обращаться преимущественно к внутреннему, не склоняясь ни к чему внешнему, и ничего не знать обо всем, а прежде всего о своем состоянии, затем и об идеях, ничего не знать о себе самом и таким образом погрузиться в созерцание (θέα)
того, с чем делаешься единым.
Но когда мы говорим об идеальном образе человека,
то нельзя говорить об этом,
отвлекаясь от мужчины и женщины.
Неверность же идеалистического учения о бессмертии в
том, что это духовное, идеальное, ценностное начало не образует личности на вечность, не преображает всех сил человека для вечности, а отделяется
от человека,
отвлекается в идеальное небо, образует безличный и бесчеловечный дух и предает человека, человеческую личность тлению и смерти.
Вернемся, дорогой читатель, снова к
тому моменту начала нашего правдивого повествования,
от которого мы
отвлекались к тяжелому прошлому высокого дома,
тому прошлому, которое промелькнуло в умах обоих встретившихся стариков: Иннокентия Антиповича Гладких и варнака, который был, читатель, конечно, догадался, никто иной, как Егор Никифоров, выдержавший срок назначенной ему каторги и возвращавшийся на свое старое гнездо.