Неточные совпадения
— В университете учатся немцы, поляки, евреи, а из русских только дети попов. Все остальные россияне не учатся, а увлекаются поэзией безотчетных поступков. И страдают внезапными припадками испанской гордости. Еще вчера парня тятенька за волосы драл, а сегодня парень считает небрежный
ответ или косой взгляд
профессора поводом для дуэли. Конечно, столь задорное поведение можно счесть за необъяснимо быстрый рост личности, но я склонен думать иначе.
— Сейчас, — сказал тихим голосом «
профессор», удивив меня этим сознательным
ответом.
Когда
профессор в очках равнодушно обратился ко мне, приглашая отвечать на вопрос, то, взглянув ему в глаза, мне немножко совестно было за него, что он так лицемерил передо мной, и я несколько замялся в начале
ответа; но потом пошло легче и легче, и так как вопрос был из русской истории, которую я знал отлично, то я кончил блистательно и даже до того расходился, что, желая дать почувствовать
профессорам, что я не Иконин и что меня смешивать с ним нельзя, предложил взять еще билет; но
профессор, кивнув головой, сказал: «Хорошо-с», — и отметил что-то в журнале.
Кажется, что Оперов пробормотал что-то, кажется даже, что он пробормотал: «А ты глупый мальчишка», — но я решительно не слыхал этого. Да и какая бы была польза, ежели бы я это слышал? браниться, как manants [мужичье (фр.).] какие-нибудь, больше ничего? (Я очень любил это слово manant, и оно мне было
ответом и разрешением многих запутанных отношений.) Может быть, я бы сказал еще что-нибудь, но в это время хлопнула дверь, и
профессор в синем фраке, расшаркиваясь, торопливо прошел на кафедру.
В
ответ на это на небольшом балкончике дома показался
профессор, а равно и супруга его, сколько можно было рассмотреть при темноте, весьма уже немолодая.
Вместо
ответа молодой человек поклонился
профессору два раза на левый бок и на правый, а затем его глазки колесом прошлись по всему кабинету, и тотчас молодой человек поставил в блокноте знак.
Профессор.
Ответ утвердительный.
Нам долго пришлось дожидаться; прием был громадный. Наконец мы вошли в кабинет.
Профессор с веселым, равнодушным лицом стал расспрашивать сестру; на каждый ее
ответ он кивал головой и говорил: «Прекрасно!» Потом сел писать рецепт.
Тотчас же потребовали
профессора, исполнявшего должность ректора, для объяснений касательно новых правил. Смущенный
профессор, вместо того чтобы дать какой-либо ясный, категорический
ответ, стал говорить студентам о том, что он —
профессор, и даже сын
профессора, что
профессор, по родству души своей со студентами, отгадывает их желания и проч. и проч., но ни слова о том, что студенты должны разойтись. Раздались свистки, шиканье, крики —
профессор спешно удалился.
Там была напечатана маленькая статейка: «Учиться или не учиться?» На нее последовал
ответ: «учиться, но как?», где, конечно, осуждался
профессор, ибо автор писал «в защиту молодого поколения».
Пора было подумать о кандидатской диссертации и решить, к какому
профессору обратиться за темой. Меня больше всего привлекал на нашем историческом отделении
профессор В. Г. Васильевский, читавший среднюю историю. У него я и собирался писать диссертацию. Но я уже рассказывал: после позорнейшего
ответа на его экзамене мне стыдно было даже попасться ему на глаза, не то, чтобы работать у него.