В том же особняке, куда Катю
водили на допрос, где она сидела в подвале, ей дали свидание с отцом. Ввели Ивана Ильича в комнату и оставили их одних. В раскрытые окна несло просторным запахом моря и водорослей, лиловые гроздья глициний, свешиваясь с мрамора оконных притолок, четко вылеплялись на горячей сини неба.
Неточные совпадения
И он упал
на стул и, закрыв обеими ладонями лицо, навзрыд заплакал. Но это были уже счастливые слезы. Он мигом опомнился. Старик исправник был очень доволен, да, кажется, и юристы тоже: они почувствовали, что
допрос вступит сейчас в новый фазис.
Проводив исправника, Митя просто повеселел.
Улиту, в одной рубашке, снесли обратно в чулан и заперли
на ключ, который барин взял к себе. Вечером он не утерпел и пошел в холодную, чтобы произвести новый
допрос Улите, но нашел ее уже мертвою. В ту же ночь призвали попа, обвертели замученную женщину в рогожу и
свезли на погост.
Наконец генерал проснулся. Лакей
провел ходоков прямо в кабинет, где генерал сидел у письменного стола с трубкой в руках. Пред ним стоял стакан крепкого чая. Старички осторожно вошли в кабинет и выстроились у стены в смешанную кучу, как свидетели
на допросе у следователя.
Он был судебным следователем в том округе, где судился Степан Пелагеюшкин. Еще
на первом
допросе Степан удивил его своими ответами простыми, правдивыми и спокойными. Махин бессознательно чувствовал, что этот стоящий перед ним человек в кандалах и с бритой головой, которого привели и караулят и
отведут под замок два солдата, что это человек вполне свободный, нравственно недосягаемо высоко стоящий над ним.
В донесении этом управляющий прежде всего объяснил, что недоимка с крестьян им почти вся собрана, а затем следовало довольно неприятное известие, что
на днях, по чьему-то безымянному доносу, к ним в имение приезжала земская полиция, в сопровождении сенаторского чиновника, делать дознания о злоупотреблениях будто бы господином Крапчиком помещичьей власти, но что он, управляющий,
водя крестьян к
допросам, строго воспрещал им что-либо показывать
на господина, угрожая, в противном случае, ссылкою
на поселение, и что вследствие этого никто из крестьян ничего не показал в подтверждение доноса.
В нижней клети усторожской судной избы сидели вместе башкир-переметчик Аблай, слепец Брехун, беломестный казак Тимошка Белоус и дьячок из Служней слободы Прокопьевского монастыря Арефа. Попали они вместе благодаря большому судному делу, которое вершилось сейчас в Усторожье воеводой Полуектом Степанычем Чушкиным. А дело было не маленькое. Бунтовали крестьяне громадной монастырской вотчины. Узники прикованы были
на один железный прут. Так их
водили и
на допрос к воеводе.
— А лица такие неприятные, глаза бегают… Но что было делать? Откажешь, а их расстреляют! Всю жизнь потом никуда не денешься от совести…
Провела я их в комнату, — вдруг в дом комендант, матрос этот, Сычев, с ним еще матросы. «Офицеров прятать?» Обругал, избил по щекам, арестовали. Вторую неделю сижу. И недавно, когда
на допрос водили, заметила я
на дворе одного из тех двух. Ходит
на свободе, как будто свой здесь человек.
Поп Кирилл стал
на допрос во всей неодоленной силе и типической красоте русского ответчика XVIII века. Что касается до дела и до обвинения,
на него принесенного, — того-де не было и он, поп, про то знать не знает и ведать не ведает; а что касается до свидетелей, то со всеми теми из них, кои ему «не гожи», он, Кирилл, озаботился
завести «приказную ссору», — значит, сделал показания их пристрастными и лишенными достоверности.