Она заставляла ожидать чьих-то криков, но город безгласно притаился, он весь точно перестал жить в эту ночь, даже собаки не лаяли, только ежечасно и уныло
отбивал часы сторожевой колокол церкви Михаила Архангела, патрона полиции.
Неточные совпадения
— Ну, идемте смотреть город, — скорее приказала, чем предложила она. Клим счел невежливым отказаться и
часа три ходил с нею в тумане, по скользким панелям, смазанным какой-то особенно противной грязью, не похожей на жирную грязь провинции. Марина быстро и твердо, как солдат,
отбивала шаг, в походке ее была та же неудержимость, как в словах, но простодушие ее несколько подкупало Клима.
А Таисья в это время старалась незаметно выпроводить своих учеников, чтобы самой в сумерки сбегать к Гущиным, пока брательники не пришли с фабрики, — в семь
часов отбивает Слепень поденщину, а к этому времени надо увернуться.
Такая же ночь и на душе, а вместо дешевеньких
часов отбивает такт измученное сердце.
Тарас смотрел на Фому равнодушно и спокойно. Смотрел, молчал и тихо постукивал пальцами по краю стола. Любовь беспокойно вертелась на стуле. Маятник
часов глухим, вздыхающим звуком
отбивал секунды. И сердце Фомы билось медленно и тяжко, чувствуя, что здесь никто не откликнется теплым словом на его тяжелое недоумение.
— Что ты? Звонарь
часы отбивает.
Маятник
часов равномерно
отбивал секунды, неустанно били в стёкла капли дождя.
В ту же минуту большие стенные
часы в рабочей
отбили двенадцать ударов.
Все это совершилось так неожиданно и скоро, что Марья Матвеевна не успела прийти в себя, как ей уже надо было хлопотать о похоронах мужа. В этих грустных хлопотах она даже совсем не обратила должного внимания на слова Егорки, который через
час после смерти Сафроныча бегал заказывать гроб и принес странное известие, что «немец на старом дворе
отбил ворота», из-за которых шла долгая распря, погубившая и Пекторалиса и Сафроныча.
Десять ударов давно
отбило на больших
часах в коридоре, и точно легким синеватым туманом сумерек застлало огромную залу. В этом красивом таинственном полумраке так рельефно выделялось серое платье Сани, вся ее небольшая фигура с поднятыми вверх руками, заломленными над головой, Так красиво звучал ее голос, когда она изливала предсмертные жалобы Антигоны...
В столовой уже пробило двенадцать
часов, потом коротко
отбило половину первого, а в комнате Павла Рыбакова было темно, как в сумерках, и на всем лежал отраженный, исчерна-желтый отсвет.
Верно! Как слепы эти счастливые люди. Неверно! Тысячу раз неверно! И проклянете тот день, когда ваши
часы пойдут так правильно, что ни в одной убитой минуте вы не ошибетесь, и маленькие часики далеко от вас будут
отбивать такие же грустные и пустые секунды!