Неточные совпадения
Старик Щербаков был истинным другом актеров и
в минуту безденежья, обычно к концу Великого поста, кроме кредита по
ресторану, снабжал актеров на дорогу деньгами, и никто не
оставался у него
в долгу.
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен
в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной
ресторан)] генерал-майором Отчаянным
в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли он, что
в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал
в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли он, что вот этой самой рыбьей костью (на ней
осталось чуть-чуть мясца) русский концессионер Губошлепов ковырял у себя
в зубах, тщетно ожидая
в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
Эти строки единственные
остались у меня
в памяти из газеты, которая мозолила мне глаза десятки лет
в Москве во всех трактирах,
ресторанах, конторах и магазинах.
В доме Чебышева, на Большой Бронной, постоянном обиталище малоимущих студентов Московского университета, действительно оказались двое студентов Андреевых, над которыми побалагурили товарищи, и этим все и окончилось.
С тех пор он и
остался у нас, только спать уходил
в квартал да по утрам играл на бильярде
в ресторане Доминика, говоря, что это необходимо
в видах внутренней политики.
Матвей нанял комнату рядом с Ниловым, обедать они ходили вместе
в ресторан. Матвей не говорил ничего, но ему казалось, что обедать
в ресторане — чистое безумие, и он все подумывал о том, что он устроится со временем поскромнее. Когда пришел первый расчет, он удивился, увидя, что за расходами у него
осталось еще довольно денег. Он их припрятал, купив только смену белья.
Анну Михайловну очень удивляло, почему князь не мог принять ее у себя и назначает ей свидание
в ресторане, но от него это была уже не первая обида, которую ей приходилось прятать
в карман. Анна Михайловна
в назначенное время отправилась с Дорой к Вашету. Дорушка спросила себе чашку бульону и
осталась внизу, а Анна Михайловна показала карточку, переданную ей лакеем князя.
Оделся я, вышел на улицу. Было утро раннее, часов шесть-семь. На улицах никого не было. Толкнулся я к Михайле — говорят, дома не ночевал, должно быть,
в гостинице
остался.
В ресторан мне идти рано, да и не могу туда идти — противно. Ходил я, ходил по городу. Отворили турецкие кофейни, там посидел, чашку кофе выпил черного. Гляжу на людей и думаю: «Все, все вы счастливые, у каждого свое дело, у каждого чистые руки… а я!»
В трех комнатах мезонина, где жил доктор, она знала каждую мелочь обстановки, каждый клочок бумажки, каждую картинку; она раскрывала все его книги, которые раскрывал он, как будто там
остался еще отпечаток его задумчивого взгляда; она пересидела на всех креслах и диванах и даже раз ночью, когда доктор, по обыкновению, был
в ресторане «Вавилон», осторожно прилегла на его кровать.
В ресторане она также убедилась, что от прежнего чувства
в ее душе не
осталось даже искры.
Да никто среди молодежи и не говорил о том, что готовятся какие-нибудь манифестации. Столица жила своим веселым сезоном. То, что составляет"весь Петербург",
оставалось таким же жуирным, как и сорок четыре года спустя,
в день падения Порт-Артура или адских боен Ляояна и под Мукденом; такая же разряженная толпа
в театрах,
ресторанах, загородных увеселительных кабаках.
Одна за другою были отрезаны от него конспиративные квартиры, где он мог бы укрыться;
оставались еще свободными некоторые улицы, бульвары и
рестораны, но страшная усталость от двухсуточной бессонницы и крайней напряженности внимания представляла новую опасность: он мог заснуть где-нибудь на бульварной скамейке, или даже на извозчике, и самым нелепым образом, как пьяный, попасть
в участок.