Неточные совпадения
Она все силы
ума своего напрягла на то, чтобы сказать то, что должно; но вместо того она
остановила на нем свой взгляд, полный любви, и ничего не ответила.
Помещики встали, и Свияжский, опять
остановив Левина в его неприятной привычке заглядывать в то, что сзади приемных комнат его
ума, пошел провожать своих гостей.
Бабушка на это согласилась, но предупредила меня, что она не будет иметь возможности дать мне какой бы то ни было совет или
остановить меня от увлечения и ошибки, потому что тот, кто владеет беспереводным рублем, не может ни от кого ожидать советов, а должен руководиться своим
умом.
Останови он тогда внимание на ней, он бы сообразил, что она идет почти одна своей дорогой, оберегаемая поверхностным надзором тетки от крайностей, но что не тяготеют над ней, многочисленной опекой, авторитеты семи нянек, бабушек, теток с преданиями рода, фамилии, сословия, устаревших нравов, обычаев, сентенций; что не ведут ее насильно по избитой дорожке, что она идет по новой тропе, по которой ей приходилось пробивать свою колею собственным
умом, взглядом, чувством.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А
остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным
ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
Его оригинальный
ум, его любопытный характер, какие-то там его интриги и приключения и то, что была при нем моя мать, — все это, казалось, уже не могло бы
остановить меня; довольно было и того, что моя фантастическая кукла разбита и что я, может быть, уже не могу любить его больше.
Бывают минуты, когда будущее представляется человеку в столь мрачном свете, что он боится
останавливать на нем свои умственные взоры, прекращает в себе совершенно деятельность
ума и старается убедить себя, что будущего не будет и прошедшего не было.
Смешай-ка его с массой других"молодцов" — он обидится, будет мстить; а попробуй каждого
останавливать, перед каждым изъясняться — ей-богу, спина переломится, язык перемелется. Да, пожалуй, еще скажут: вот, мол, сума переметная, ко всякому лезет, у всех ручку целует! должно быть, в
уме какое-нибудь предательство засело, коли он так лебезит!
По-видимому, ЛабулИ намеревался излиться передо мной в жалобах по поводу Шамбора, в смысле смоковницы, но шампанское уже сделало свое дело: собеседник мой окончательно размяк. Он опять взял опорожненную бутылку и посмотрел на свет, но уже не смог сказать: пусто! а как сноп грохнулся в кресло и моментально заснул. Увидевши это, я пошевелил мозгами, и в
уме моем столь же моментально созрела идея: уйду-ка я за добрЮ-ума из отеля, и ежели меня
остановят, то скажу, что по счету сполна заплатит ЛабулИ.
Мужик
остановил, и Степана Трофимовича общими усилиями втащили и усадили в телегу, рядом с бабой, на мешок. Вихрь мыслей не покидал его. Порой он сам ощущал про себя, что как-то ужасно рассеян и думает совсем не о том, о чем надо, и дивился тому. Это сознание в болезненной слабости
ума мгновениями становилось ему очень тяжело и даже обидно.
— Ты не заговаривайся так! —
остановил его вдруг Марфин. — Я знаю, ты не читал ни одного из наших аскетов: ни Иоанна Лествичника [Иоанн Лествичник (
ум. в 649 или 650 г.) — греческий религиозный писатель, автор «Лествицы».], ни Нила Сорского [Нил Сорский (ок. 1433—1508) — русский публицист и церковно-политический деятель, глава «Заволжских старцев».]…
Несколько времени Софья Николавна щадила больного старика и думала своими внушениями
остановить Николая в пределах сносного приличия; она надеялась на его
ум, надеялась на то, что он должен знать ее твердый характер и не решится довести ее до крайности; но злобный азиятец (как его все в доме называли) был заранее уверен в победе и старался вызвать Софью Николавну на горячую вспышку.
Вадим, сказал я, почувствовал сострадание к нищим, и становился, чтобы дать им что-нибудь; вынув несколько грошей, он каждому бросал по одному; они благодарили нараспев, давно затверженными словами и даже не подняв глаз, чтобы рассмотреть подателя милостыни… это равнодушие напомнило Вадиму, где он и с кем; он хотел идти далее; но костистая рука вдруг
остановила его за плечо; — «постой, постой, кормилец!» пропищал хриплый женский голос сзади его, и рука нищенки всё крепче сжимала свою добычу; он обернулся — и отвратительное зрелище представилось его глазам: старушка, низенькая, сухая, с большим брюхом, так сказать, повисла на нем: ее засученные рукава обнажали две руки, похожие на грабли, и полусиний сарафан, составленный из тысячи гадких лохмотьев, висел криво и косо на этом подвижном скелете; выражение ее лица поражало
ум какой-то неизъяснимой низостью, какой-то гнилостью, свойственной мертвецам, долго стоявшим на воздухе; вздернутый нос, огромный рот, из которого вырывался голос резкий и странный, еще ничего не значили в сравнении с глазами нищенки! вообразите два серые кружка, прыгающие в узких щелях, обведенных красными каймами; ни ресниц, ни бровей!.. и при всем этом взгляд, тяготеющий на поверхности души; производящий во всех чувствах болезненное сжимание!..
И в этом пылу он то схватывал, то бросал от себя лежавший на столе пистолет и порицал без исключения все власти, находя их бессильными
остановить повсюду у нас царящее лицемерие, лихоимство, неуважение к честности, к
уму и к дарованиям, и в заключение назвал все власти не соответствующими своему назначению.
Но
остановить распространение света они не могли, и молодое поколение жадно бросилось перенимать французский
ум, французские нравы и переняло, разумеется, настолько, насколько можно перенимать
ум и нравы.
«Юноша, — говорил он сам с собою, — прелестное время… тогда родятся высокие мысли; где-то теперь друг моей юности?..» И воспоминание чего-то давно прошедшего навертывалось в
уме его и манило к себе; но он был царем души своей,
остановил порыв и продолжал: «Минутная злоба на мир, мечтаемое отчаяние, которое так любят юноши, — вот что их гонит, а пуще всего гордость.
Ни слова не сказала она посланному, приезжавшему в Комаров звать ее на крестины новорожденного внучка, а когда вышел тот из игуменьиной кельи,
остановила его в сенях мать уставщица Аркадия и гневно ему выговаривала, что, дескать, видно, с
ума он спятил, затесавшись с таким зовом к игуменье.
Густав, полагая, что Глик от старости рехнулся с
ума, отодвинул назад свой стул и
остановил на своем собеседнике неподвижные от изумления взоры.
Этот вопрос несколько раз уже возникал в
уме княжны, но оставался без ответа и забывался. Она хотела не раз задать его матери, но какое-то странное чувство робости, не бывшее в натуре княжны,
останавливало ее. И теперь вопрос этот лишь на мгновенье возник в
уме молодой девушки.
— Что ты без толку брешешь, —
остановил его другой, — долго-ль так невинного человека погубить. Со злости тогда, что красоту его испортили, сболтнул, а то статочное ли дело на убийство решиться. В
уме ли ты, парень. Смотри сам под ответ не попади. Следственник его уже допрашивал, он сам говорил, что все дотошно показал. Уйди от греха.
— Дайте мне кончить. Этот бедный мальчик был влюблен без
ума, истратил на нее в короткое время баснословную сумму. Его родные отреклись от него, видя, что не могут
остановить его безумия. Когда от его денег не оставалось ничего, прелестная баронесса дала ему отставку. Нищий, оставленный всеми, несчастный пустил себе пулю в лоб.
Это был высокий мужчина пожилых лет; с головы его бежали в изобилии черные с проседью волосы; вдохновение блистало в глазах; на высоком челе, этом престоле
ума, заметно было небольшое углубление — след перста божьего, когда он
остановил его посреди творческой думы на помазаннике своем: доброта просвечивала во всех его чертах.