Неточные совпадения
Погода была великолепная, глаза разбегались,
останавливаясь на сжатом хлебе, на прячущейся
в чаще
леса богатой, окруженной сараями и хлевами юрте, на едущей верхом на воле пестро одетой якутке.
Подъезжаете ли вы к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает с лошади, уходит выше колена
в грязь и ведет вашу лошадь — где суше; едете ли
лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при подъеме на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он
останавливается.
Мы ехали горными тропинками, мимо оврагов, к счастию окаймленных
лесом, проехали вброд множество речек, горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись
в глушь
лесов и подолгу ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок
останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое место.
Она
в это время добежала до первых деревьев
леса, забежала за банан,
остановилась и, как орангутанг, глядела сквозь ветви на нас.
Батюшка, робкий и ласковый на вид человечек, разъяснил ему немедленно, что этот Лягавый хоть и
остановился было у него спервоначалу, но теперь находится
в Сухом Поселке, там у лесного сторожа
в избе сегодня ночует, потому что и там тоже
лес торгует.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу
остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана
в 100 шагах, из него выскочил человек с ружьем
в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Стрелки принялись таскать дрова, а солон пошел
в лес за сошками для палатки. Через минуту я увидел его бегущим назад. Отойдя от скалы шагов сто, он
остановился и посмотрел наверх, потом отбежал еще немного и, возвратившись на бивак, что-то тревожно стал рассказывать Дерсу. Гольд тоже посмотрел на скалу, плюнул и бросил топор на землю.
Выбрав место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел на охоту. Здесь по обоим берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой
лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я
остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался на носки, наклонялся
в стороны и усиленно нюхал воздух.
Подъем на перевал со стороны моря довольно крутой.
В этих местах гребень Сихотэ-Алиня голый. Не без труда взобрались мы на Хребет. Я хотел
остановиться здесь и осмотреться, но за туманом ничего не было видно. Дав отдохнуть мулам, мы тронулись дальше. Редкий замшистый хвойный
лес, заросли багульника и густой ковер мхов покрывают западные склоны Сихотэ-Алиня.
В отдаленье темнеют
леса, сверкают пруды, желтеют деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге
останавливаются, глядят на вас, приникают к земле, дают вам проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают
в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой, бежит на неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье.
Я добрался наконец до угла
леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними далёко-далёко виднелось пустынное поле. Я опять
остановился. «Что за притча?.. Да где же я?» Я стал припоминать, как и куда ходил
в течение дня… «Э! да это Парахинские кусты! — воскликнул я наконец, — точно! вон это, должно быть, Синдеевская роща… Да как же это я сюда зашел? Так далеко?.. Странно! Теперь опять нужно вправо взять».
Я полагал провести
в фанзе Иолайза 2 дня, но теперь это место мне стало противным. Мы решили уйти подальше и где-нибудь
в лесу остановиться на дневку.
Первым большим притоком Динзахе с правой стороны будет Канхеза. По ней можно выйти на реку Вангоу.
В этот день мы прошли сравнительно немного и на ночь
остановились в густом
лесу около брошенной зверовой фанзы.
После полудня мы с Дерсу опять пошли вперед. За рекой тропка поднялась немного на косогор. Здесь мы сели отдохнуть. Я начал переобуваться, а Дерсу стал закуривать трубку. Он уже хотел было взять ее
в рот, как вдруг
остановился и стал пристально смотреть куда-то
в лес. Через минуту он рассмеялся и сказал...
По хребту, поросшему
лесом, надо идти всегда осторожно, надо часто
останавливаться, осматриваться, иначе легко сбиться с пути,
в особенности во время тумана.
Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, ель, тополь, граб, пихта, лиственница и тис росли здесь
в живописном беспорядке. Что-то особенное было
в этом
лесу. Внизу, под деревьями, царил полумрак. Дерсу шел медленно и, по обыкновению, внимательно смотрел себе под ноги. Вдруг он
остановился и, не спуская глаз с какого-то предмета, стал снимать котомку, положил на землю ружье и сошки, бросил топор, затем лег на землю ничком и начал кого-то о чем-то просить.
Перейдя ручей, я
остановился среди редколесья и стал ждать. Через несколько минут я увидел оленя: он пробежал по опушке
леса. Рядом
в орешнике шумели кабаны и взвизгивали поросята.
Несколько солдат подхватили его на руки и спешили унести
в лес, прочие, лишась начальника,
остановились.
Бессонницей томимый,
Продумал я всю ночь, до утра вплоть,
И вот на чем
остановился: завтра,
В Ярилин день,
в запо́ведном
лесу,
К рассвету дня сойдутся берендеи.
Скитские старцы ехали уже второй день. Сани были устроены для езды
в лес, некованные, без отводов, узкие и на высоких копыльях. Когда выехали на настоящую твердую дорогу, по которой заводские углепоставщики возили из куреней на заводы уголь, эти лесные сани начали катиться, как по маслу, и несколько раз перевертывались. Сконфуженная лошадь
останавливалась и точно с укором смотрела на валявшихся по дороге седоков.
Теплою июльскою ночью бричка, запряженная парою лошадей,
остановилась на ночлег
в поле, у опушки
леса. Утром, на самой заре, двое слепых прошли шляхом. Один вертел рукоятку примитивного инструмента: деревянный валик кружился
в отверстии пустого ящика и терся о туго натянутые струны, издававшие однотонное и печальное жужжание. Несколько гнусавый, но приятный старческий голос пел утреннюю молитву.
Как-то
в этот день маршрут затянулся, и на бивак мы встали совсем
в сумерки.
Остановились мы с правой стороны реки среди молодого ельника у подножья высокой скалы. Место мне показалось удобным: с одной стороны от ветра нас защищал берег, с другой —
лес, с третьей — молодой ельник.
В это время неподвижный доселе воздух всколыхнулся. Внезапно налетел ветер, испуганно зашумели деревья. Стало еще темнее. Несколько крупных капель тяжело упало на землю. Я понял, что мне не удастся уйти от дождя и
остановился на минуту, чтобы осмотреться. Вдруг весь
лес вспыхнул голубоватым пламенем. Сильный удар грома потряс воздух и землю, и вслед за тем хлынул ливень.
Вечером, сидя у огня, я беседовал с Сунцаем. Он сообщил мне, что долинка речки, где мы стали биваком, считается у удэхейцев нечистым местом, а
в особенности
лес в нижней части ее с правой стороны. Здесь обиталище чорта Боко, благодаря козням которого люди часто блуждают по
лесу и не могут найти дорогу. Все удэхейцы избегают этого места, сюда никто не ходит на охоту и на ночлег
останавливаются или пройдя или не доходя речки.
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе
в школу, а потом бегали
в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят: вышел Пашка
в огород, а уж Илюшка сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела на будущего мужа своей ненаглядной Федорки и даже
остановилась: проворный парнишка будет, ежели бы не семья ихняя.
— Нельзя, Борис Федорыч, пора мне к своим! Боюсь, чтоб они с кем не повздорили. Кабы царь был
в Слободе, мы прямо б к нему с повинною пришли, и пусть бы случилось, что богу угодно; а с здешними душегубцами не убережешься. Хоть мы и
в сторонке, под самым
лесом остановились, а все же может какой-нибудь объезд наехать!
Было и еще много плохого для меня, часто мне хотелось убежать с парохода на первой же пристани, уйти
в лес. Но удерживал Смурый: он относился ко мне все мягче, — и меня страшно пленяло непрерывное движение парохода. Было неприятно, когда он
останавливался у пристани, и я все ждал — вот случится что-то, и мы поплывем из Камы
в Белую,
в Вятку, а то — по Волге, я увижу новые берега, города, новых людей.
Дни стояли невыносимо жаркие. От последнего села, где Туберозов ночевал, до города оставалось ехать около пятидесяти верст. Протопоп, не рано выехав, успел сделать едва половину этого пути, как наступил жар неодолимый: бедные бурые коньки его мылились, потели и были жалки. Туберозов решил
остановиться на покорм и последний отдых: он не хотел заезжать никуда на постоялый двор, а, вспомнив очень хорошее место у опушки
леса,
в так называемом «Корольковом верху», решился там и
остановиться в холодке.
Но он спал, когда поезд
остановился на довольно продолжительное время у небольшой станции. Невдалеке от вокзала, среди вырубки, виднелись здания из свежесрубленного
леса. На платформе царствовало необычайное оживление: выгружали земледельческие машины и камень, слышалась беготня и громкие крики на странном горловом жаргоне. Пассажиры-американцы с любопытством выглядывали
в окна, находя, по-видимому, что эти люди суетятся гораздо больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах.
Подъехав к
лесу, Хаджи-Мурат
остановился и, забрав много воздуху
в легкие, засвистал и потом затих, прислушиваясь.
…
В монастыре появилась новая клирошанка, — высокая, тонкая, как берёзка, она напоминала своим покорным взглядом Палагу, — глаза её однажды
остановились на лице юноши и сразу поработили его. Рот её — маленький и яркий — тоже напоминал Палагу, а когда она высоким светлым голосом пела: «Господи помилуй…» — Матвею казалось, что это она для него просит милости, он вспоминал мать свою, которая, жалеючи всех людей, ушла
в глухие
леса молиться за них и, может быть, умерла уже, истощённая молитвой.
Ночь застала нас
в скалистом рукаве, по правую сторону острова Капароль, и мы быстро прошли это место, чтобы
остановиться у
леса, где утром матросы должны были запасти дрова.
Влас. Я ухожу… Любовь моя! Чистая, первая любовь моя! Благодарю… (Марья Львовна быстро уходит
в лес направо. Влас идет на дачу, видит Басова и Суслова, понимает, что они слышали; он
останавливается. Басов встает и кланяется, хочет что-то сказать. Влас идет к нему.) Молчать! Молчать! Ни слова! Не смейте, — ни слова! (Уходит на дачу.)
(Суслов медленно идет к своей даче. Навстречу ему выбегает женщина с подвязанной щекой. Из
леса выходит господин
в цилиндре,
останавливается, пожимает плечами.)
Кирша
остановился в недоумении; он чувствовал всю опасность выйти на открытое место; но на другой стороне поляны,
в самой чаще
леса, тонкий дымок, пробираясь сквозь густых ветвей, обещал ему убежище, а может быть, и защиту.
Уженье линей на мелких местах, посреди густых водяных трав, что случается очень часто, требует особенной ловкости и уменья: запутавшись, завертевши
лесу за траву, линь вдруг
останавливается неподвижно; разумеется, тащить не должно; но если рыбак, ожидая времени, когда линь придет
в движение, опустит удилище и будет держать
лесу слишком наслаби, то иногда линь с такою быстротою бросается
в сторону, что вытянет
лесу в прямую линию и сейчас ее порвет (разумеется, линь большой); а потому советую удить
в травах на
лесы самые толстые, крепкие и употреблять удилища не слишком гибкие.
Я имел случай много раз наблюдать его
в прозрачных водах: завидя добычу, крупный окунь прямо бросается к ней, сначала быстро, но чем ближе, тем медленнее; приближаясь, разевает рот и, почти коснувшись губами куска, вдруг
останавливается неподвижно и, не делая движения ртом, как будто потянет
в себя воду: крючок с насадкой исчезает, а окунь продолжает плыть как ни
в чем не бывало, увлекая за собой и
лесу, и наплавок, и даже удилище.
Щука гуляла с ним по широкому пруду, погружая даже удилище совсем
в воду; рыбак плавал за нею
в лодке; как скоро рыба
останавливалась, он брал удилище
в руки и начинал водить; как скоро натягивалась
леса прямо — бросал удилище.
Когда все утомились и Лаптев пошел отыскивать Костю, чтобы ехать домой, Юлия
остановилась перед небольшим пейзажем и смотрела на него равнодушно. На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик, на том берегу тропинка, исчезающая
в темной траве, поле, потом справа кусочек
леса, около него костер: должно быть, ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря.
У Зарецкого сердце замерло от ужаса; он взглянул с отвращением на своих товарищей и замолчал. Весь отряд, приняв направо, потянулся
лесом по узкой просеке, которая вывела их на чистое поле. Проехав верст десять, они стали опять встречать лесистые места и часу
в одиннадцатом утра
остановились отдохнуть недалеко от села Карачарова
в густом сосновом
лесу.
Узкая, извилистая дорога, по которой и днем не без труда можно было ехать, заставляла их почти на каждом шаге
останавливаться; колеса поминутно цеплялись за деревья, упряжь рвалась, и ямщик стал уже громко поговаривать, что
в село Утешино нет почтовой дороги, что
в другой раз он не повезет никого за казенные прогоны, и даже обещанный рубль на водку утешил его не прежде, как они выехали совсем из
леса.
Я ничего не видел. Лыско где-то взвизгнул и несколько раз отрывисто взлаял. Мы осторожно пошли по островку, причем Николай Матвеич часто
останавливался, зорко вглядываясь
в зеленую чащу смешанного
леса. Я не смел дышать, охваченный первым охотничьим волнением. Мы зашли
в лес, и Николай Матвеич
остановился. Лыско, вспугнувший выводок, подбежал к нам и тревожно смотрел вверх, напрасно отыскивая притаившуюся дичь. Мы простояли совершенно тихо минут десять, как послышалось слабое щекотание.
Ходил он, ходил
в лесу по своим волчьим делам, проголодался и только подумал: «Вот бы хорошо зайчиком закусить!» — как слышит, что где-то совсем близко зайцы кричат и его, серого Волка, поминают. Сейчас он
остановился, понюхал воздух и начал подкрадываться.
В окна кареты заглянули зеленые, молодые хлебные поля, луга и
леса; мне так захотелось окинуть глазами все края далекого горизонта, что я попросил
остановиться, выскочил из кареты и начал бегать и прыгать, как самое резвое пятилетнее дитя; тут только я вполне почувствовал себя на свободе.
Словно
в полузабытьи, теряли они счет пустым и скучным дням, похожим друг на друга, как листья с одного дерева; начались к тому же невыносимые даже
в лесу жары и грозы, и во всей природе наступило то июльское бездействие и роздых, когда перестает видимо расти лист,
остановились побеги, и лесная, редкая, никому не нужная трава словно тоскует о далекой острой косе.
В десяти шагах от меня, из
лесу вышла высокая молодая девушка с высоко подтыканным ситцевым сарафаном; кумачный платок сбился на затылок и открывал замечательно красивую голову с шелковыми русыми волосами и карими большими глазами. От ходьбы по
лесу лицо разгорелось, губы были полуоткрыты; на белой полной шее блестели стеклянные бусы. Девушка заметила меня,
остановилась и с вызывающей улыбкой смотрела прямо
в глаза, прикрывая передником берестяную коробку с свежей малиной.
На местах отдыха,
в воксале, на музыке или пред фонтаном, он уже непременно
останавливается где-нибудь недалеко от нашей скамейки, и, где бы мы ни были,
в парке ли,
в лесу ли, или на Шлангенберге, — стоит только вскинуть глазами, посмотреть кругом и непременно где-нибудь, или на ближайшей тропинке, или из-за куста, покажется уголок мистера Астлея.
В версте за этим разновильем был хороший дубовый
лес, а при
лесе — самый дрянной, совершенно раскрытый и полуобвалившийся постоялый двор,
в котором, говорили, будто никто никогда не
останавливался.
В другом месте,
в лесу, слабо замигала красная точка и потянуло дымком; наш обоз
остановился, и вперед посланы были лазутчики.
Дорога пошла
лесом, полозья скрипели; лошади то и дело фыркали, и тогда ямщик
останавливался и извлекал пальцами льдины из их ноздрей… Высокие сосны проходили перед глазами, как привидения, белые, холодные и как-то не оставлявшие впечатления
в памяти…