Неточные совпадения
Получив их,
принцесса немедленно
оставила Неаполь.
Февраля 26 (старого стиля) 1775 года русская эскадра вышла в море. Сам Орлов впоследствии отправился в Россию сухим путем. Он боялся долго оставаться в Италии, где все были раздражены его предательством. Он боялся отравы иезуитов, боялся, чтобы кто-нибудь из приверженцев
принцессы не застрелил его, и решился
оставить Италию без разрешения императрицы, донеся, впрочем, ей предварительно, что
оставляет команду для спасения своей жизни.
Тем же путем
принцесса получила и ответ, написанный Орловым по-немецки: «Ах! в каком мы несчастий, — писал он, — но не надо отчаиваться, будем терпеливы: всемогущий Бог не
оставит нас.
Января 31
принцесса уведомила кардинала Альбани, что обстоятельства ее изменились, и она дней через десять выезжает из Рима с тем, чтоб
оставить мир и посвятить жизнь свою богу.
Граф Рошфор-де-Валькур не хотел, кажется, уступать своих прав на очаровательную
принцессу, но, спустя несколько дней по прибытии любящейся четы в Нейсес, был заключен своим соперником в тюрьму как государственный преступник и содержался в ней несколько месяцев, до тех пор пока Алина не
оставила и князя Лимбурга, и Германию.
Выкупленное с помощью
принцессы Владимирской графство Оберштейн князь Лимбургский подарил ей как своей невесте. Хотя формального акта на эту передачу, сколько нам известно, не сохранилось, но единогласные удостоверения разных лиц о действительности этого подарка не
оставляют сомнения, что князь в самом деле передал это владение своей очаровательнице. Она переселилась в доставшееся ей таким образом графство в октябре 1773 года.
Еще до Пизы не успела достигнуть весть об арестовании
принцессы, как ее служители, за исключением только троих, с русскими деньгами в карманах,
оставили палаццо, занимаемое графиней Селинской, а бумаги и вещи ее отправлены в Ливорно и перевезены на адмиральский корабль.
Они находятся теперь при деле о самозванке.], намеревавшийся ехать с нею в Константинополь, где надеялся сделаться официальным агентом конфедерации; Ганецкий, бывший иезуит, имевший обширные знакомства в Риме, намеревавшийся провести ее к святейшему отцу и ввести в лоно римской церкви, и наконец — «Мосбахский незнакомец», Доманский, который не в силах был
оставить прекрасную
принцессу, в которую был страстно влюблен.
Но «Мосбахский незнакомец» имел на
принцессу влияние: он стал ее уговаривать не
оставлять задуманного предприятия, блестящими красками разрисовал будущее ее положение, когда скипетру ее будут повиноваться миллионы.
— Ну, и отлично! — крикнула на весь стол Иванова, — пусть Джаваха идет сражаться с лунатиками, черной монахиней, с кем хочет. Только, светлейшая
принцесса, не забудьте
оставить нам ваше завещание.