Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну…
оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми
себе. (Режет жаркое.)Что это
за жаркое? Это не жаркое.
1) Клементий, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским,
за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не
оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем
себя и воспрославил.
За измену бит в 1734 году кнутом и, по вырвании ноздрей, сослан в Березов.
—
Оставь меня в покое, ради Бога! — воскликнул со слезами в голосе Михайлов и, заткнув уши, ушел в свою рабочую комнату
за перегородкой и запер
за собою дверь. «Бестолковая!» сказал он
себе, сел
за стол и, раскрыв папку, тотчас о особенным жаром принялся
за начатый рисунок.
— А на эти деньги он бы накупил скота или землицу купил бы
за бесценок и мужикам роздал бы внаймы, — с улыбкой докончил Левин, очевидно не раз уже сталкивавшийся с подобными расчетами. — И он составит
себе состояние. А вы и я — только дай Бог нам свое удержать и детям
оставить.
Я пришел к
себе на квартиру и нашел Савельича, горюющего по моем отсутствии. Весть о свободе моей обрадовала его несказанно. «Слава тебе, владыко! — сказал он перекрестившись. — Чем свет
оставим крепость и пойдем куда глаза глядят. Я тебе кое-что заготовил; покушай-ка, батюшка, да и почивай
себе до утра, как у Христа
за пазушкой».
Клим Самгин нашел нужным
оставить последнее слово
за собой.
Напевая, Алина ушла, а Клим встал и открыл дверь на террасу, волна свежести и солнечного света хлынула в комнату. Мягкий, но иронический тон Туробоева воскресил в нем не однажды испытанное чувство острой неприязни к этому человеку с эспаньолкой, каких никто не носит. Самгин понимал, что не в силах спорить с ним, но хотел
оставить последнее слово
за собою. Глядя в окно, он сказал...
«Хорошо сказал», — подумал Клим и, чтоб
оставить последнее слово
за собой, вспомнил слова Варавки...
И ушла,
оставив его, как всегда, в темноте, в тишине. Нередко бывало так, что она внезапно уходила, как бы испуганная его словами, но на этот раз ее бегство было особенно обидно, она увлекла
за собой, как тень свою, все, что он хотел сказать ей. Соскочив с постели, Клим открыл окно, в комнату ворвался ветер, внес запах пыли, начал сердито перелистывать страницы книги на столе и помог Самгину возмутиться.
Он
оставил Самгина в состоянии неиспытанно тяжелой усталости, измученным напряжением, в котором держал его Тагильский. Он свалился на диван, закрыл глаза и некоторое время, не думая ни о чем, вслушивался в смысл неожиданных слов — «актер для
себя», «игра с самим
собой». Затем, постепенно и быстро восстановляя в памяти все сказанное Тагильским
за три визита, Самгин попробовал успокоить
себя...
—
Оставь меня в покое, — строго сказал Самгин и быстро пошел в спальню
за бельем для постели
себе; ему удалось сделать это, не столкнувшись с женой, а утром Анфимьевна, вздыхая, сообщила ему...
Он даже усмехнулся, так что бакенбарды поднялись в сторону, и покачал головой. Обломов не поленился, написал, что взять с
собой и что
оставить дома. Мебель и прочие вещи поручено Тарантьеву отвезти на квартиру к куме, на Выборгскую сторону, запереть их в трех комнатах и хранить до возвращения из-за границы.
— Да, и скажите, что я, по обстоятельствам, не могу
оставить квартиры
за собой и что передам ее другому или чтоб он… поискал…
У ней сильно задрожал от улыбки подбородок, когда он сам остроумно сравнил
себя с выздоровевшим сумасшедшим, которого уже не боятся
оставлять одного, не запирают окон в его комнате, дают ему нож и вилку
за обедом, даже позволяют самому бриться, — но все еще у всех в доме памятны недавние сцены неистовства, и потому внутренне никто не поручится, что в одно прекрасное утро он не выскочит из окна или не перережет
себе горла.
Он шел медленно, сознавая, что
за спиной у
себя оставлял навсегда то, чего уже никогда не встретит впереди. Обмануть ее, увлечь, обещать «бессрочную любовь», сидеть с ней годы, пожалуй — жениться…
«Из логики и честности, — говорило ему отрезвившееся от пьяного самолюбия сознание, — ты сделал две ширмы, чтоб укрываться
за них с своей „новой силой“,
оставив бессильную женщину разделываться
за свое и
за твое увлечение, обещав ей только одно: „Уйти, не унося с
собой никаких „долгов“, „правил“ и „обязанностей“…
оставляя ее: нести их одну…“
А мне одно нужно: покой! И доктор говорит, что я нервная, что меня надо беречь, не раздражать, и слава Богу, что он натвердил это бабушке: меня
оставляют в покое. Мне не хотелось бы выходить из моего круга, который я очертила около
себя: никто не переходит
за эту черту, я так поставила
себя, и в этом весь мой покой, все мое счастие.
Райский лет десять живет в Петербурге, то есть у него там есть приют, три порядочные комнаты, которые он нанимает у немки и постоянно
оставляет квартиру
за собой, а сам редко полгода выживал в Петербурге с тех пор, как
оставил службу.
Никакой искренней своей мысли не высказала она, не обнаружила желания, кроме одного, которое высказала категорически, — это быть свободной, то есть чтобы ее
оставляли самой
себе, не замечали
за ней, забыли бы о ее существовании.
— И это
оставим? Нет, не
оставлю! — с вспыхнувшей злостью сказал он, вырвав у ней руку, — ты как кошка с мышью играешь со мной! Я больше не позволю, довольно! Ты можешь откладывать свои секреты до удобного времени, даже вовсе о них не говорить: ты вправе, а о
себе я требую немедленного ответа. Зачем я тебе? Какую ты роль дала мне и зачем,
за что!
— Вы вашу-то квартиру, у чиновников,
за собой оставите-с? — спросила она вдруг, немного ко мне нагнувшись и понизив голос, точно это был самый главный вопрос,
за которым она и пришла.
Сколько я мучил мою мать
за это время, как позорно я
оставлял сестру: «Э, у меня „идея“, а то все мелочи» — вот что я как бы говорил
себе.
Версилов, выкупив мою мать у Макара Иванова, вскорости уехал и с тех пор, как я уже и прописал выше, стал ее таскать
за собою почти повсюду, кроме тех случаев, когда отлучался подолгу; тогда
оставлял большею частью на попечении тетушки, то есть Татьяны Павловны Прутковой, которая всегда откуда-то в таких случаях подвертывалась.
Еще однообразнее всего этого лежит глубокая ночь две трети суток над этими пустынями. Солнце поднимается невысоко, выглянет из-за гор, протечет часа три, не отрываясь от их вершин, и спрячется,
оставив после
себя продолжительную огнистую зарю. Звезды в этом прозрачном небе блещут так же ярко, лучисто, как под другими, не столь суровыми небесами.
Мы их позвали сесть с
собой за стол, а мужчин
оставили, где они были, в углу.
— Да, тут вышла серьезная история… Отец, пожалуй бы, и ничего, но мать — и слышать ничего не хочет о примирении. Я пробовал было замолвить словечко; куда, старуха на меня так поднялась, что даже ногами затопала. Ну, я и
оставил. Пусть сами мирятся… Из-за чего только люди кровь
себе портят, не понимаю и не понимаю. Мать не скоро своротишь: уж если что поставит
себе — кончено, не сдвинешь. Она ведь тогда прокляла Надю… Это какой-то фанатизм!.. Вообще старики изменились: отец в лучшую сторону, мать — в худшую.
— Может быть, я заставил вас сделать лишние издержки? — спрашивал Привалов. — Тогда позвольте мне
оставить все вещи
за собой.
— Милости просим от всего сердца, — ответил игумен. — Господа! Позволю ли
себе, — прибавил он вдруг, — просить вас от всей души,
оставив случайные распри ваши, сойтись в любви и родственном согласии, с молитвой ко Господу,
за смиренною трапезою нашей…
«Ну, а обложка денег, а разорванный на полу пакет?» Давеча, когда обвинитель, говоря об этом пакете, изложил чрезвычайно тонкое соображение свое о том, что
оставить его на полу мог именно вор непривычный, именно такой, как Карамазов, а совсем уже не Смердяков, который бы ни
за что не
оставил на
себя такую улику, — давеча, господа присяжные, я, слушая, вдруг почувствовал, что слышу что-то чрезвычайно знакомое.
Первые два дня мы отдыхали и ничего не делали. В это время
за П.К. Рутковским пришел из Владивостока миноносец «Бесшумный». Вечером П.К. Рутковский распрощался с нами и перешел на судно. На другой день на рассвете миноносец ушел в море. П.К. Рутковский
оставил по
себе в отряде самые лучшие воспоминания, и мы долго не могли привыкнуть к тому, что его нет более с нами.
Как он распорядился с душами и с 5 500 десятин земли, это не было известно никому, не было известно и то, что
за собою оставил он 1 500 десятин, да не было известно и вообще то, что ом помещик и что, отдавая в аренду оставленную
за собою долю земли, он имеет все-таки еще до 3 000 р. дохода, этого никто не знал, пока он жил между нами.
— А кому же как не ему и быть у нас господином, — прервала Егоровна. — Напрасно Кирила Петрович и горячится. Не на робкого напал: мой соколик и сам
за себя постоит, да и, бог даст, благодетели его не
оставят. Больно спесив Кирила Петрович! а небось поджал хвост, когда Гришка мой закричал ему: вон, старый пес! — долой со двора!
«Ребята, вязать!» — закричал тот же голос, — и толпа стала напирать… «Стойте, — крикнул Дубровский. — Дураки! что вы это? вы губите и
себя и меня. Ступайте по дворам и
оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему
за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать».
— Вы честолюбивы, — заметил я, — вы хотите прожить не даром, след
за собой оставить…
Если же разум
оставить на самого
себя, то бродя в пустоте и строя категорию
за категорией, он может обличить свои законы, но никогда не дойдет ни до понятия о духе, ни до понятия о бессмертии и проч.
— Я покоряюсь необходимостям (je me plie aux necessites). Он куда-то ехал; я
оставил его и пошел вниз, там застал я Саффи, Гверцони, Мордини, Ричардсона, все были вне
себя от отъезда Гарибальди. Взошла m-me Сили и
за ней пожилая, худенькая, подвижная француженка, которая адресовалась с чрезвычайным красноречием к хозяйке дома, говоря о счастье познакомиться с такой personne distinguee. [выдающейся личностью (фр.).] M-me Сили обратилась к Стансфильду, прося его перевести, в чем дело. Француженка продолжала...
К концу вечера магистр в синих очках, побранивши Кольцова
за то, что он
оставил народный костюм, вдруг стал говорить о знаменитом «Письме» Чаадаева и заключил пошлую речь, сказанную тем докторальным тоном, который сам по
себе вызывает на насмешку, следующими словами...
Я ее полюбил
за то особенно, что она первая стала обращаться со мной по-человечески, то есть не удивлялась беспрестанно тому, что я вырос, не спрашивала, чему учусь и хорошо ли учусь, хочу ли в военную службу и в какой полк, а говорила со мной так, как люди вообще говорят между
собой, не
оставляя, впрочем, докторальный авторитет, который девушки любят сохранять над мальчиками несколько лет моложе их.
Пришлось обращаться
за помощью к соседям. Больше других выказали вдове участие старики Бурмакины, которые однажды, под видом гощения, выпросили у нее младшую дочь Людмилу, да так и
оставили ее у
себя воспитывать вместе с своими дочерьми. Дочери между тем росли и из хорошеньких девочек сделались красавицами невестами. В особенности, как я уж сказал, красива была Людмила, которую весь полк называл не иначе, как Милочкой. Надо было думать об женихах, и тут началась для вдовы целая жизнь тревожных испытаний.
Заварили майорский чай, и, несмотря на отвычку, все с удовольствием приняли участие в чаепитии. Майор пил пунш
за пуншем, так что Калерии Степановне сделалось даже жалко. Ведь он ни чаю, ни рому назад не возьмет — им бы осталось, — и вдруг, пожалуй, всю бутылку
за раз выпьет! Хоть бы на гогель-могель
оставил! А Клобутицын продолжал пить и в то же время все больше и больше в упор смотрел на Машу и про
себя рассуждал...
Владелец заложенных у него лошадей разорился, часть лошадей перешла к другим кредиторам, две остались
за долг Стрельцову. Наездник, у которого стояли лошади, предложил ему
оставить их
за собой и самому ездить на них на призы.
— Однако деньги-то
за заложенную фабрику вы
оставили себе?
Эти юрты сделаны из дешевого материала, который всегда под руками, при нужде их не жалко бросить; в них тепло и сухо, и во всяком случае они
оставляют далеко
за собой те сырые и холодные шалаши из коры, в которых живут наши каторжники, когда работают на дорогах или в поле.
[Только одного я встретил, который выразил желание остаться на Сахалине навсегда: это несчастный человек, черниговский хуторянин, пришедший
за изнасилование родной дочери; он не любит родины, потому что
оставил там дурную память о
себе, и не пишет писем своим, теперь уже взрослым, детям, чтобы не напоминать им о
себе; не едет же на материк потому, что лета не позволяют.]
Я становился обыкновенно на средине той десятины или того места, около которого вьются красноустики, брал с
собой даже собаку, разумеется вежливую, и они налетали на меня иногда довольно в меру; после нескольких выстрелов красноустики перемещались понемногу на другую десятину или загон, и я подвигался
за ними, преследуя их таким образом до тех пор, пока они не
оставляли поля совсем и не улетали из виду вон.
Крутой вихрь твоего полета, преносяся чрез твою область, затаскивает в вертение свое жителей ее и, влача силу государства во своем стремлении,
за собою оставляет пустыню и мертвое пространство.
Повлекши его
за собою вослед, расплетая запутанный язык на велеречие и благогласие, не
оставил его при тощем без мыслей источнике словесности.
Вероятнее всего, что Настасья Филипповна, переселяясь опять в Павловск,
оставила квартиру
за собой; по крайней мере весьма вероятно, что она ночевала в этой квартире, куда, конечно, доставил ее вчера Рогожин.
— Вот эти все здесь картины, — сказал он, — всё
за рубль, да
за два на аукционах куплены батюшкой покойным, он любил. Их один знающий человек все здесь пересмотрел; дрянь, говорит, а вот эта — вот картина, над дверью, тоже
за два целковых купленная, говорит, не дрянь. Еще родителю
за нее один выискался, что триста пятьдесят рублей давал, а Савельев Иван Дмитрич, из купцов, охотник большой, так тот до четырехсот доходил, а на прошлой неделе брату Семену Семенычу уж и пятьсот предложил. Я
за собой оставил.
Оставив в зале совершенно потерявшегося мужа, madame Богатырева перебежала гостиную, вскочила в свой будуар и, затворив
за собою дверь, щелкнула два раза ключом.