Неточные совпадения
Стародум. Детям?
Оставлять богатство детям? В голове нет. Умны будут —
без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в золотых кафтанах, да с свинцовой головою. Нет, мой друг! Наличные
деньги — не наличные достоинства. Золотой болван — все болван.
— Ужас, ужас! Ну, конечно, с таким человеком, как Фома Фомич, приятно служить:
без наград не
оставляет; кто и ничего не делает, и тех не забудет. Как вышел срок — за отличие, так и представляет; кому не вышел срок к чину, к кресту, —
деньги выхлопочет…
— И прекрасно, — перебила Татьяна Павловна, — и я тоже ей сто раз повторяла. Ведь он умрет же до брака-то — все равно не женится, а если
деньги оставит ей в завещании, Анне-то, так ведь они же и
без того уже вписаны туда и оставлены…
Петр Александрович Миусов, человек насчет
денег и буржуазной честности весьма щекотливый, раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем следующий афоризм: «Вот, может быть, единственный человек в мире, которого
оставьте вы вдруг одного и
без денег на площади незнакомого в миллион жителей города, и он ни за что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может быть, напротив, почтут за удовольствие».
—
Без сомнения.
Оставим это, — отрезала она. — Слушайте: я с вами туда на похороны идти теперь не могу. Я послала им на гробик цветов.
Деньги еще есть у них, кажется. Если надо будет, скажите, что в будущем я никогда их не
оставлю… Ну, теперь
оставьте меня,
оставьте, пожалуйста. Вы уж туда опоздали, к поздней обедне звонят…
Оставьте меня, пожалуйста!
А это что уж такое:
без денег оставил молодых!
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу
оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не
без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни
денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
Лидия. Скажите! Стыдно? Я теперь решилась называть стыдом только бедность, все остальное для меня не стыдно. Маman, мы с вами женщины, у нас нет средств жить даже порядочно; а вы желаете жить роскошно, как же вы можете требовать от меня стыда! Нет, уж вам поневоле придется смотреть кой на что сквозь пальцы. Такова участь всех матерей, которые воспитывают детей в роскоши и
оставляют их
без денег.
Он радостно прощался с Англиею и
оставлял без малейшего сожаления свое место при вульвичском арсенале, где он получал около 500 фунтов жалованья (по позднейшему курсу около 5000 рублей серебром на наши
деньги).
Александра Васильевна сдержала слово и отказалась от своей части наследства, хотя мы с Мухоедовым и отговаривали ее от этого, потому что она оставалась
без гроша
денег, в одном платье, которое ей из милости
оставили почтительные родственники.
У него, видишь ли, был какой-то брат, этот брат умер и
оставил после себя большую семью
без гроша
денег, и вот Гаврило Степаныч сказал себе, что не женится, пока не выведет в люди своих племянников и племянниц…
Скоро очень моя Анисья Ивановна с ласками заметила мне, что и среди удовольствий не нужно
оставлять хозяйства
без присмотра, почему и просила меня поехать в имение осмотреть все части хозяйства, дождаться доходов и привезти побольше
денег, потому что в городе они очень-де нужны… да как при этом поцеловала!.. канальство!..
Дульчин (взяв револьвер). Прощай, жизнь! (Садится к столу.)
Без сожаления
оставляю я тебя, и меня никто не пожалеет; и ты мне не нужна, и я никому не нужен. (Осматривает револьвер.) Как скоро и удовлетворительно решает он всякие затруднения в жизни. (Открывает стол.) Написать несколько строк?.. Э! Зачем! (Взглянув в ящик.) Вот еще
денег немножко, остатки прежнего величия. Зачем они останутся? Не прокутить ли их, или уж не затягивать? (Подумав несколько, бьет себя по лбу.) Ба! Глафира Фирсовна!
Зыбкина. Нет,
оставь у себя, пригодятся.
Без денег-то везде плохо.
«Братцы, — сказал он. — Нельзя эдак-ту… Видит бог, святая владычица… Я отказываюсь. Не надо мне
денег… Я еду, не в зачет,
без очереди… Когда господь ежели поможет, —
оставьте свои
деньги, господин… Свечку, когда что, поставите…»
Лакей при московской гостинице «Славянский базар», Николай Чикильдеев, заболел. У него онемели ноги и изменилась походка, так что однажды, идя по коридору, он споткнулся и упал вместе с подносом, на котором была ветчина с горошком. Пришлось
оставить место. Какие были
деньги, свои и женины, он пролечил, кормиться было уже не на что, стало скучно
без дела, и он решил, что, должно быть, надо ехать к себе домой, в деревню. Дома и хворать легче, и жить дешевле; и недаром говорится: дома стены помогают.
— Послушай, — говорю, — Дмитрий Никитич, исполни ты хоть один раз в жизни мою просьбу и поверь, что сам за то после будешь благодарить: не закладывай ты именья, а лучше перевернись как-нибудь. Залог для хозяев, которые на занятые
деньги покупают именья, благодетелен; но заложить и
деньги прожить — это хомут, в котором, рано ли, поздно ли, ты затянешься. О тебе я не говорю: ты мужчина, проживешь как-нибудь; но я боюсь за мать твою, ты
оставишь ее
без куска хлеба.
— Ну и прекрасно. Пойдем. Возьми вот только мой портфель: здесь
деньги и бумаги, и потому я не хотел его там
без себя
оставить.
Она давно перестала сердиться на дочь за ее язык и обхождение. Ссориться ей не хотелось. Пожалуй, сбежит… Лучше на покое дожить,
без скандала. Марфа Николаевна только в этом делала поблажку. В доме хозяйкой была она.
Деньги лежали у нее. Всю недвижимость муж ей
оставил в пожизненное владение, а
деньги прямо отдал. Люба это прекрасно знала.
— Какой же подлец Хмыров:
без денег жену
оставляет, спросил бы вчера — я бы дал. Фонбаронство заело, гордость — на брюхе шелк, а в брюхе щелк. А она прелестна, и достанется же такое сокровище такому скоту. Приударить разве, да вот беда, по-ихнему не знаю…
«Нет, я не могу решиться на это… Будь, что будет… Быть может, Зина останется мне верной женой… Быть может, я сумею ее привязать настолько, что гнусные расчеты сластолюбцев не оправдаются… Государыня не
оставит ее
без награды… У меня теперь, благодаря широкой помощи иезуитской кассы, есть средства к жизни… Я занимаю положение… получаю хорошее содержание… бог с ней, с Иреной, и с ее
деньгами…»
Ха, ха! Если б теперь меня
оставить без копейки
денег и посадить за шитье? Шить-то бы я шила, может быть; но книжки сочинять, выдумать целый пантеизм…
Слава о почти чудодейственном лечении матери Агнии облетела всю Москву и ежедневно множество недужных приходили искать у нее облегчения, не
оставляя, конечно, труда целительницы
без посильного вознаграждения. Последнего, впрочем, мать Агния не брала лично.
Деньги больными опускались в прибитую у дверей кельи кружку, а из нее, по желанию самой Агнии, поступали в общие монастырские суммы. В общую монастырскую кладовую отправлялись и приношения натурою: крупа, мука, масло, рыба и прочее.
От него зависело
оставить отца и мать совершенно
без денег.