Неточные совпадения
— Имел даже честь и
счастие встретить вашу сестру, — образованная и прелестная
особа. Признаюсь, я пожалел, что мы тогда с вами до того разгорячились. Казус! А что я вас тогда, по поводу вашего обморока, некоторым взглядом окинул, — то потом оно самым блистательным образом объяснилось! Изуверство и фанатизм! Понимаю ваше негодование. Может быть, по поводу прибывшего семейства квартиру переменяете?
Ты мне отворила какую-то
особую дверь в свое сердце — и я вижу бездну
счастья в твоей дружбе.
За границей, в «тоске и
счастии», и, прибавлю, в самом строгом монашеском одиночестве (это
особое сведение я уже получил потом через Татьяну Павловну), он вдруг вспомнил о маме — и именно вспомнил ее «впалые щеки», и тотчас послал за нею.
Дело в том, что одной из этих сестриц выпало редкое
счастье сделаться женой одной дряхлой, но очень важной
особы.
Подхалюзин. А вы, Устинья Наумовна, не бегайте от своего счастия-с. Хотите две тысячи рублей и шубу соболью, чтобы только свадьбу эту расстроить-с? А за сватовство у нас
особый уговор будет-с. Я вам говорю-с, что жених такой, что вы сроду и не видывали; только вот одно-с: происхождения не благородного.
Еще одно его смущало, его сердило: он с любовью, с умилением, с благодарным восторгом думал о Джемме, о жизни с нею вдвоем, о
счастии, которое его ожидало в будущем, — и между тем эта странная женщина, эта госпожа Полозова неотступно носилась… нет! не носилась — торчала… так именно, с
особым злорадством выразился Санин — торчала перед его глазами, — и не мог он отделаться от ее образа, не мог не слышать ее голоса, не вспоминать ее речей, не мог не ощущать даже того особенного запаха, тонкого, свежего и пронзительного, как запах желтых лилий, которым веяло от ее одежд.
Рассказывать об этих четырех годах нечего; они были счастливы, светло, тихо шло их время;
счастье любви, особенно любви полной, увенчанной, лишенной тревожного ожидания, — тайна, тайна, принадлежащая двоим; тут третий — лишний, тут свидетель не нужен; в этом исключительном посвящении только двоих лежит
особая прелесть и невыразимость любви взаимной.
В их же доме проживала старая родственница с мужней стороны, девица Марфа Петровна; эта
особа давно потеряла всякую надежду на личное
счастье, поэтому занималась исключительно чужими делами и в этом достигла замечательного искусства, так что попасть на ее острый язычок считалось в Белоглинском заводе большим несчастием вроде того, если бы кого продернули в газетах.
Глумов. Брак — такое дело великое, такой важный шаг в жизни… не откажитесь!.. благословение такого высокодобродетельного лица будет служить залогом… уже знакомство с
особой вашего превосходительства есть
счастие, а в некотором роде родство, хотя и духовное, это даже и для будущих детей…
Золотилов. А так, как все смотрят. И чтоб успокоить тебя, я приведу свой собственный даже пример, хоть это и будет не совсем скромно… (Вполголоса.) Я вот женатый человек и в летах, а, может быть, в этом отношении тоже не без греха; однако чрез это ни семейное
счастие наше с твоей сестрой не расстроено, ни я, благодаря бога, не похудел, не спился, и как-то вот еще на днях такого рода
особа вздумала перед женой нос вздернуть, — я ее сейчас же ограничил: знай сверчок свой шесток!
Она видела во мне интеллигентного и передового во всех отношениях человека, и на ее мокром, смеющемся лице, рядом с умилением и восторгом, которые возбуждала в ней моя
особа, была написана скорбь, что она редко видит таких людей и что бог не дал ей
счастья быть женою одного из них.
— Мое новое
счастье зависит от вас и еще от одной
особы, — торжественно произнес Аракчеев, кинув выразительный взгляд на Талечку, сидевшую на диване около матери, — желал бы иметь сепаратное объяснение.
Однажды вечером, в одном из увеселительных заведений, куда она пошла попытать
счастья с одной из своих новых подруг, «маленькой Муськой», как звали эту девушку, сокращая ее фамилию в том
особом мирке «милых, но погибших созданий» и их кавалеров, Феклуша встретила молодого человека, который искал, как почти все посетители «увеселительных заведений», приключений.
— Мне писали, что одна
особа, близкая царю, продолжает устраивать его
счастие.
Княгиня писала, что с удовольствием возьмет к себе рекомендуемую Ольгой Петровной
особу, что будет обращаться с ней соответственно ее несчастному положению (баронесса не утерпела и, в общих чертах, не называя, конечно, фамилий, рассказала в письме Шестовой роман детства и юности Александрины), и что хотя она относительно довольна своей камеристкой Лизой и прогнать ее не имела бы ни духу, ни причивы, но, к
счастью, Марго недовольна своей горничной, а потому Лиза переходит к ней.
— Человек я одинокий и в здешнем городе никого не знаю. Куда я пойду и к кому обращусь, если для меня все люди в неизвестности? Вот почему Семен Иванович посоветовал мне обратиться к такой
особе, которая специалистка по этой части и в рассуждении
счастья людей имеет свою профессию. А потому я убедительнейше прошу вас, Любовь Григорьевна, устроить мою судьбу при вашем содействии. Вы в городе знаете всех невест, и вам легко меня приспособить.
Счастье, озарившее, подобно солнцу, всю ее, придавало
особый блеск ее красоте.
Сие не будет никому в обиду, а я приму за верх моего
счастия, тем паче, что, находясь под
особым покровительством Вашего Императорского Величества, удостоюсь принимать премудрые Ваши повеления и, вникая в оныя, сделаюсь вяще способным к службе Вашего Императорского Величества и отечества».
Каждый из этих господ, встречавших Сережу, охотно бы научил его и за
счастье бы почел с ним вместе пойти заказать ему; но, как всегда бывает, он был одинок посреди толпы и, пробираясь в фуражке по Кузнецкому мосту, не поглядывая на магазины, он дошел до конца, отворил двери и вышел оттуда в коричневом полуфраке в узком (а носили широкий), в черных панталонах, широких (а носили узкие), и в атласном с цветочками жилете, который ни один из господ, бывших у Шевалье в
особой, не позволили бы надеть своему лакею, и еще много чего купил Сережа; зато Кунц в недоумение пришел от тонкой талии молодого человека и, как он это говорил всем, объяснил, что подобной он никогда не видел.
Тогда Баранщиков обратился к старинному средству «снискать себе
счастье в особину» и составил о своем бродяжестве скаску с тем, чтобы поднесли ее
особам и царице в виде печатаной книжки под заглавием: «Несчастные приключения Василия Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в трех частях света: в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 год» (С.-Петербург, 1787 г.).
Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из-за тумана высоты, и на холодном лице его был тот
особый оттенок самоуверенного, заслуженного
счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика.