Неточные совпадения
Она не понимала и того, что эта нынешняя
особенная словоохотливость Алексея Александровича, так раздражавшая ее, была только выражением его внутренней тревоги и
беспокойства.
Соня с
беспокойством на него посмотрела: ей что-то
особенное послышалось в этой нетвердой и к чему-то издалека подходящей речи.
Разумеется, я не ожидал их встретить веселыми; но та
особенная давящая тоска, с заботой и
беспокойством, которую я прочел в их глазах, сразу поразила меня, и я мигом заключил, что «тут, верно, не один покойник причиною». Все это, повторяю, я отлично запомнил.
Разговор, впрочем, скоро переменился; но слишком
особенное и всё еще продолжавшееся
беспокойство все-таки выходило, по мнению наблюдавшего князя, из мерки, и что-то тут, наверно, было
особенное.
Вихров на первых порах и сообразить хорошенько не мог, что это такое с ним делается; с каким-то отупевшим чувством и без
особенного даже
беспокойства он взял и прочел копию с доноса на него. Там писалось...
Я с
беспокойством смотрел на нее и боялся, не начинается ли с ней горячка. Как будто что-то увлекало ее; она чувствовала какую-то
особенную потребность говорить; иные слова ее были как будто без связи, и даже иногда она плохо выговаривала их. Я очень боялся.
По крайней мере, говорит, я сама заметила в нем некоторое постоянное
беспокойство и стремление к
особенным наклонностям.
Но гуляли женщины редко, — и день и вечер проводили в стенах, мало замечая, что делается за окнами: все куда-то шли и все куда-то ехали люди, и стал привычен шум, как прежде тишина. И только в дождливую погоду, когда в мокрых стеклах расплывался свет уличного фонаря и
особенным становился стук экипажей с поднятыми верхами, Елена Петровна обнаруживала
беспокойство и говорила, что нужно купить термометр, который показывает погоду.
И перед ним начал развиваться длинный свиток воспоминаний, и он в изумлении подумал: ужели их так много? отчего только теперь они все вдруг, как на праздник, являются ко мне?.. и он начал перебирать их одно по одному, как девушка иногда гадая перебирает листки цветка, и в каждом он находил или упрек или сожаление, и он мог по
особенному преимуществу, дающемуся почти всем в минуты сильного
беспокойства и страдания, исчислить все чувства, разбросанные, растерянные им на дороге жизни: но увы! эти чувства не принесли плода; одни, как семена притчи, были поклеваны хищными птицами, другие потоптаны странниками, иные упали на камень и сгнили от дождей бесполезно.
С неизъяснимым
беспокойством начал он озираться кругом; но никого не было, ничего не случилось
особенного, — а между тем… между тем ему показалось, что кто-то сейчас, сию минуту, стоял здесь, около него, рядом с ним, тоже облокотясь на перила набережной, и — чудное дело! — даже что-то сказал ему, что-то скоро сказал, отрывисто, не совсем понятно, но о чем-то весьма к нему близком, до него относящемся.
Начальнику это рвение не понравилось, и он сразу же посмотрел на него как на человека мало дисциплинированного и «с чем-то
особенным в характере». А все сколько-нибудь и в каком-нибудь отношении «
особенное» тогда не нравилось и казалось подозрительным, или во всяком случае особенность не располагала к доверию и даже внушала
беспокойство. Желательны были люди «стереотипного издания», которые походили бы один на другого, «как одноформенные пуговицы».
То
беспокойство, которое томило меня в последнее время, в этот вечер, когда ушел Иван Иваныч, я чувствовал в какой-то
особенной раздражающей форме.
Тут Марья Петровна поворачивала с
беспокойством худощавое лицо свое к окошку и крестилась с
особенною выдержкою.
Прочитав это письмо тотчас после короткого и быстрого свидания с мужем, Гордановым, Ропшиным и Кишенским, Глафире не было
особенного труда убедить их, что вытащенный из ванной комнаты и безмолвствовавший мокрый Жозеф возвратился в умопомешательстве, во имя которого ему должны быть оставлены безнаказанно все его чудачества и прощены все
беспокойства, причиненные им в доме.
Вечером четырнадцатого февраля, узнав, что взвод, которым я командовал, за отсутствием офицера, назначен в завтрашней колонне на рубку леса, и с вечера же получив и передав нужные приказания, я раньше обыкновенного отправился в свою палатку и, не имея дурной привычки нагревать ее горячими углями, не раздеваясь лег на свою построенную на колышках постель, надвинул на глаза папаху, закутался в шубу и заснул тем
особенным крепким и тяжелым сном, которым спится в минуты тревоги и
беспокойства перед опасностью.
И он опять стал толковать о том, что Новый завет есть естественное продолжение Ветхого, что иудаизм отжил свой век. Подбирая фразы, он как будто старался собрать все силы своего убеждения и заглушить ими
беспокойство души, доказать себе, что, переменив религию отцов, он не сделал ничего страшного и
особенного, а поступил, как человек мыслящий и свободный от предрассудков, и что поэтому он смело может оставаться в комнате один на один со своею совестью. Он убеждал себя и глазами просил у меня помощи…
Он еще долго болтал, и трудно было понять, насмехается ли он явно надо мною или же и сам хочет избавиться от
беспокойства, — настойчивые просьбы быть веселым и сейчас, немедленно, начать смеяться временами переходили почти в угрозу. Кончилось все планом колоссально интересной, колоссально веселой елки, которую мы с завтрашнего же утра начнем приготовлять; сейчас же он закажет дерево —
особенное, колоссальное дерево, сейчас же составит список покупок, сейчас же кто-то поедет в город…