Неточные совпадения
— С самого начала
истории я уже стал подозревать, что тут какой-то мерзкий подвох; я стал подозревать вследствие некоторых
особых обстоятельств, только мне одному известных, которые я сейчас и объясню всем: в них все дело!
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся главная
история, в главной сущности своей, осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть
особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.
Имеет ли Россия свое
особое призвание в мире, должна ли она сказать свое слово во всемирной
истории?
Христианский народ может сознать себя народом богоносным, христианским, народом-Мессией среди народов, может ощутить свое
особое религиозное призвание для разрешения судеб мировой
истории, нимало не отрицая этим другие христианские народы.
Но творческая историческая мысль предполагает признание
истории самостоятельной действительностью,
особой метафизической реальностью.
Это общая черта, по которой Сторешников очень удовлетворительно изображал в своей
особе девять десятых долей
истории рода человеческого.
Знаю только, что вся она была проникнута
особым колоритом, и на меня сразу пахнуло
историей, чем-то романтическим, когда-то живым, блестящим, но отошедшим уже туда, куда на моих глазах ушел и последний «старополяк», пан коморник Коляновский.
Знал ли сам Антось «простую»
историю своего рождения или нет?.. Вероятно, знал, но так же вероятно, что эта
история не казалась ему простой… Мне вспоминается как будто
особое выражение на лице Антося, когда во время возки снопов мы с ним проезжали мимо Гапкиной хаты. Хата пустовала, окна давно были забиты досками, стены облупились и покосились… И над нею шумели высокие деревья, еще гуще и буйнее разросшиеся с тех пор, как под ними явилась новая жизнь… Какие чувства рождал в душе Антося этот шум?
Может ли Россия пойти своим
особым путем, не повторяя всех этапов европейской
истории?
Во всяком случае, в
истории русского национального сознания К. Леонтьев занимает совсем
особое место, он стоит в стороне.
Читатели наши, конечно, помнят
историю молодого Жадова, который, будучи племянником важной
особы, раздражает дядю своим либерализмом и лишается его благосклонности, а потом, женившись на хорошенькой и доброй, но бедной и глупой Полине и потерпевши несколько времени нужду и упреки жены, приходит опять к дяде — уже просить доходного места.
— Князь говорит дело. Умение владеть инструментом во всяком случае повышает эстетический вкус, да и в жизни иногда бывает подспорьем. Я же, с своей стороны, господа… я предлагаю читать с молодой
особой «Капитал» Маркса и
историю человеческой культуры. А кроме того. проходить с ней физику и химию.
И тут девочка рассказала ему кое-что о себе. Она дочь профессора, который читает лекции в университете, но, кроме того, дает в Екатерининском институте уроки естественной
истории и имеет в нем казенную квартиру. Поэтому ее положение в институте
особое. Живет она дома, а в институте только учится. Оттого она гораздо свободнее во времени, в чтении и в развлечениях, чем ее подруги…
История дикаря отступала все далее и далее на четвертую, пятую, шестую страницы, а на первых, за отсутствием других предметов сенсации, красовались через несколько дней портреты мисс Лиззи и мистера Фрэда, двух еще совсем молодых
особ, которые, обвенчавшись самовольно в Балтиморе, устроили своим родителям, известным миллионерам города Нью-Йорка, «неожиданный сюрприз».
Слобода Сеитовская (она же и Каргалинская), часто упоминаемая в сей
Истории, находится в 20 верстах от Берды, а от Оренбурга в 18-ти. Названа по имени казанского татарина Сеита-Хаялина, первого явившегося в оренбургскую канцелярию с просьбой об отводе земель под поселение. В Сеитовской слободе числилось до 1200 душ, состоящих на
особых правах.
Вязопуриха была старше меня одним годом, мы с нею были особенно дружны; но под конец осени я заметил, что она начала дичиться меня…… Но я не стану рассказывать всей этой несчастной
истории моей первой любви, она сама помнит мое безумное увлечение, окончившееся для меня самой важной переменой в моей жизни. Табунщики бросились гонять ее и бить меня. Вечером меня загнали в
особый денник; я ржал целую ночь, как будто предчувствуя событие завтрашнего дня.
Madame Шмидт так рассказывала дома эту
историю мужниному молотобойцу, которому она имела привычку приносить ужин в
особую каморку, когда уже все ее честное семейство засыпало или мнилось заснувшим.
«Мне показалось, что вы намерены продолжать эту
историю. Вы рассердились и начинаете школьничать. Но тут есть
особые обстоятельства, и я вам их потом, может быть, объясню; а вы, пожалуйста, перестаньте и уймитесь. Какие все это глупости! Вы мне нужны и сами обещались слушаться. Вспомните Шлангенберг. Прошу вас быть послушным и, если надо, приказываю. Ваша П. P. S. Если на меня за вчерашнее сердитесь, то простите меня».
— Но прошу же вас, — начал он совершенно умоляющим голосом, — оставьте все это! Вам точно приятно, что выйдет
история! Вам не удовлетворения надобно, а
истории! Я сказал, что все это выйдет забавно и даже остроумно, — чего, может быть, вы и добиваетесь, но, — одним словом, — заключил он, видя, что я встал и беру шляпу, — я пришел вам передать эти два слова от одной
особы, прочтите, — мне поручено ждать ответа.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской
истории»; к концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась
особым нумером, как ныне главы в бесконечных английских романах, и число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
Если бы дело шло не о собственной
особе, он бы расхохотался, до того нелепа и смешна казалась ему вся эта
история.
Он сперва проигрывал много денег, потом перестал проигрывать, и лицо его приняло
особое выражение, не то подозрительное, не то дерзкое, какое бывает у человека, с которым совершенно неожиданным образом случаются
истории…
Опять должен сделать ученое замечание: по
истории нашей известно, что эти
особы сами составили
особого рода борщи, и благодарное потомство придало этим блюдам имена изобретателей.
У меня с нею образовались странные отношения какой-то
особой и, так сказать, словесной близости: мы говорили обо всем, но, кажется, ничего не понимали друг в друге. Порою она пресерьезно и подробно рассказывала мне такие женские и девичьи
истории, что я, невольно опуская глаза, думал...
Обе
особы говорили на немецком языке, и потому поручик Пирогов, который знал по-немецки только «гут морген», ничего не мог понять из всей этой
истории.
Предводитель выслушал их с чрезвычайным вниманием и заметил, что все это совершенно справедливо, но что он тем не менее уверен, что Михайло Степанович оправдает доверие высоких
особ и поступит как христианин и дворянин; что, впрочем, он его просит дать себе труд прочесть письмо, полученное им по поводу этой неприятной
истории.
В тот же день мы с Панаевым бережно перевезли бабочек в библиотеку, а моих гусениц и хризалид в
особую комнату возле физического кабинета, назначенную для кабинета натуральной
истории, где и сдали их с рук на руки Тимьянскому и Кайсарову.
Напротив, Штекль в своей
истории средневековой философии считает, что «Беме сводит происхождение мира к
особому виду эманации из Бога» (A. Stock!. Lehrbuch der Geschichte der Philosophie.
Формы, в которые они облекаются, их логические одежды, заимствуются из господствующей философской доктрины: так, напр., — конечно, не без
особой воли Божией, — в
истории христианской догматики весьма ощутительно и благотворно сказывается влияние эллинской философии.
Бесконечность стремлений западного фаустовского человека, человека новой
истории в России, обнаружилось совсем по-особому, по-своему и это нашло себе гениальное выражение в творчестве Достоевского.
Ему вспоминалась
история падшей женщины, прочитанная им когда-то, и он находил теперь, что этот человеческий образ с виноватой улыбкой не имеет ничего общего с тем, что он теперь видит. Ему казалось, что он видит не падших женщин, а какой-то другой, совершенно
особый мир, ему чуждый и непонятный; если бы раньше он увидел этот мир в театре на сцене или прочел бы о нем в книге, то не поверил бы…
Решение относительно сирот окончательно примирило с ней многих из поверивших распространившимся было толкам о том, что она «приложила руку» к смерти Глафиры Петровны. Власть имущая в Москве «
особа», хотя и защищавшая, как мы видели, горячо Дарью Николаевну, все же внутренно чувствовала во всей этой
истории что-то неладное, неразгаданное.
Извини меня, что я не принимал тебя последнее время. Я не был особенно болен, но зато был очень занят. Мне нужно устроить судьбу дорогой для меня
особы. Около года тому назад я заехал к Ольге Николаевне, и она представила меня прелестной девушке, дочери приятеля моего брата, а твоего отца и рассказала ее печальную
историю. Она круглая сирота, ставшая жертвой гнусной западни одного негодяя»…
Граф Владимир Петрович Белавин, наконец, кончил чуть ли не десятую пикантную
историю из жизни светского и полусветского Петербурга и тут только заметил, что на лице его друга далеко не выражается
особого внимания и интереса ко всем его россказням.
«Частная жизнь коронованной
особы может и не появляться на страницах
истории; но такой небывалый еще выбор лица для государственной должности непременно подвергнет ее осуждению: сама природа, сотворив княгиню женщиной, в то же время отказала ей в возможности сделаться директором академии наук. Чувствуя свою неспособность, она сама не захочет быть членом какого-либо ученого общества, даже и в Риме, где можно приобрести это достоинство за несколько дукатов».
Вот почему России в переходе от новой
истории к новому средневековью будет принадлежать совсем
особое место.