Неточные совпадения
— Debarassez-vous de tout cela, [
Освободитесь от всего этого (фр.).] — сказала ему Крицкая и взяла у него зонтик из
рук.
Одно огромное дерево было опутано лианами и походило на великана, который простирает
руки вверх, как Лаокоон, стараясь
освободиться от сетей, но напрасно.
«Недостает решительности! Все зависит
от того, чтобы повести дело смелой, твердой
рукой, — думал Половодов, ходя по кабинету из угла в угол. — Да еще этот дурак Ляховский тут торчит: дела не делает и другим мешает. Вот если бы
освободиться от него…»
«Каждый вечер я играю роль прекрасного Иосифа, но тот по крайней мере хоть вырвался, оставив в
руках у пылкой дамы свое нижнее белье, а когда же я, наконец,
освобожусь от своего ярма?»
Нашу карету и повозку стали грузить на паром, а нам подали большую косную лодку, на которую мы все должны были перейти по двум доскам, положенным с берега на край лодки; перевозчики в пестрых мордовских рубахах, бредя по колени в воде, повели под
руки мою мать и няньку с сестрицей; вдруг один из перевозчиков, рослый и загорелый, схватил меня на
руки и понес прямо по воде в лодку, а отец пошел рядом по дощечке, улыбаясь и ободряя меня, потому что я, по своей трусости,
от которой еще не
освободился, очень испугался такого неожиданного путешествия.
Прозоров страшно горевал о жене, рвал на себе волосы и неистовствовал, клялся для успокоения ее памяти исправиться, но не мог никак
освободиться от влияния Раисы Павловны, которая не выпускала его из своих
рук.
— Я
от земли
освободился, — что она? Кормить не кормит, а
руки вяжет. Четвертый год в батраки хожу. А осенью мне в солдаты идти. Дядя Михаиле говорит — не ходи! Теперь, говорит, солдат посылают народ бить. А я думаю идти. Войско и при Степане Разине народ било и при Пугачеве. Пора это прекратить. Как по-вашему? — спросил он, пристально глядя на Павла.
Я молчал. На лице у меня — что-то постороннее, оно мешало — и я никак не мог
от этого
освободиться. И вдруг неожиданно, еще синее сияя, она схватила мою
руку — и у себя на
руке я почувствовал ее губы… Это — первый раз в моей жизни. Это была какая-то неведомая мне до сих пор древняя ласка, и
от нее — такой стыд и боль, что я (пожалуй, даже грубо) выдернул
руку.
Теперь ему удалось упрямым движением головы
освободиться от ее мягких и сильных
рук. Он встал с кровати и сказал твердо...
Ахилла был в агонии и в агонии не столько страшной, как поражающей: он несколько секунд лежал тихо и, набрав в себя воздуху, вдруг выпускал его, протяжно издавая звук: «у-у-у-х!», причем всякий раз взмахивал
руками и приподнимался, будто
от чего-то
освобождался, будто что-то скидывал.
Освободившись от одежи, Надежда Федоровна почувствовала желание лететь. И ей казалось, что если бы она взмахнула
руками, то непременно бы улетела вверх. Раздевшись, она заметила, что Ольга брезгливо смотрит на ее белое тело. Ольга, молодая солдатка, жила с законным мужем и потому считала себя лучше и выше ее. Надежда Федоровна чувствовала также, что Марья Константиновна и Катя не уважают и боятся ее. Это было неприятно, и, чтобы поднять себя в их мнении, она сказала...
И больного связали. Он лежал, одетый в сумасшедшую рубаху, на своей постели, крепко привязанный широкими полосами холста к железным перекладинам кровати. Но бешенство движений не уменьшилось, а скорее возросло. В течение многих часов он упорно силился
освободиться от своих пут. Наконец однажды, сильно рванувшись, он разорвал одну из повязок, освободил ноги и, выскользнув из-под других, начал со связанными
руками расхаживать по комнате, выкрикивая дикие, непонятные речи.
В проломе каменной стены сада стоял длинный Сима с удочками в
руке и бездонным взглядом, упорно, прямо, не мигая, точно слепой на солнце, смотрел на девиц. Они шли к нему, слащаво улыбаясь, малина и бурьян цапали их платья, подруги,
освобождаясь от цепких прикосновений, красиво покачивались то вправо, то влево, порою откидывали тело назад и тихонько взвизгивали обе.
С мужчин срывали часы, нагло, лицом к лицу, запускали
руку в карманы и вытаскивали бумажники, с женщин рвали цепочки, браслеты, фермуары, даже вырывали серьги из ушей, не говоря уже о шалях и бурнусах, которые просто стягивались с плеч, причем многие даже сами спешили
освободиться от них, из боязни задушиться, так как застегнутый ворот давил собою горло.
Вызвав из блужданья в пространстве Горданова, она хотела его
рукой освободиться от мужа и тогда… обмануть Горданова и выйти за Подозерова, если он женится…
— Мы поддержим ваш дух, — прошептала, сжав его
руку, Глафира. — За вашу преданность мне, Генрих, я заплачу всею моею жизнью. Только подождите, — дайте мне
освободиться от всех этих уз.
К семнадцатому году своего возраста Павел Николаевич
освободился от всех своих родных, как истинных, так и нареченных: старший Бодростин умер; супруги Гордановы, фамилию которых носил Павел Николаевич, также переселились в вечность, и герой наш пред отправлением своим в университет получил из
рук Михаила Андреевича Бодростина копию с протокола дворянского собрания об утверждении его, Павла Николаевича Горданова, в дворянстве и документ на принадлежность ему деревни в восемьдесят душ, завещанной ему усопшим Петром Бодростиным.
Но как было уйти Ивану, когда на него надели оковы, заковали ему цепями
руки и ноги! Это сделали его враги сановники, которые радовались тому что король наконец
освободится от Ивана и теперь их самих приблизит к себе.
И вот ночью сумасшедший с великими усилиями
освобождается от горячечной рубахи, протискивается сквозь решетку окна, карабкается через ограду сада, — с оборванными ногтями, с окровавленными
руками и коленями, — и срывает красный цветок…
Он слышал нередко во сне рыдания цыганки, чувствовал, как она крепко обвивала его ноги своими
руками, как целовала их, как ему тяжело было
от них
освободиться…
— Император Александр, — сказала она с грустью, сопутствовавшею всегда ее речам об императорской фамилии, — объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация,
освободившись от узурпатора, бросится в
руки законного короля, — сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
Что нет бога, кроме меня; я живлю, я умерщвляю, я бью, я исцеляю, и
от меня никто не
освобождается; я поднимаю
руку до неба и говорю: я живу вечно.
И сделалась она этим нам невыносима, а между тем в особые семейные дни, когда собирались все родные и приезжали важные гости, бабушку вспоминали, о ней спрашивали, и потому ее выводили и сажали к столу, — что было и красиво, потому что она была кавалерственная дама, но тут
от нее и начиналось «сокрушение», а именно, привыкши одна вязать чулок, она уже не могла сидеть без дела, и пока она ела вилкой или ложкой, то все шло хорошо, но чуть только
руки у нее
освободятся, она сейчас же их и потащит к своему носу…