Когда же полдень над главою
Горел в лучах, то пленник мой
Сидел в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. — Лежали
В тени другие пастухи,
В кустах, в траве и близ реки,
В которой жажду утоляли…
И там-то пленник мой глядит:
Как иногда
орел летит,
По ветру крылья простирает,
И видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг, — и вновь
Их с криком кверху поднимает…
Так! думал он, я жертва та,
Котора в пищу им взята.
В это самое время кто-то из-за угла ограды закричал: «
Орлы летят! Орлы!» Мамон затрясся, побледнел, взглянул на небо и невольно отступил. Не ожили ль его крылатые враги? Не летят ли принять участие в бою против него? Удар был потерян. Видно, сам господь стал на стороне Хабара. Этот спешит воспользоваться нечаянным страхом своего противника и занять выгодное положение.
Неточные совпадения
— «Лети-ка, Летика», — сказал я себе, — быстро заговорил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у
орла. И я
полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу?
— Дух
летит… Витает
орел белокрылый. Огненный. Поет — слышите? Поет: испепелю! Да будет прахом… Кипит солнце.
Орел небес. Радуйтесь! Низвергнет. Кто властитель ада? Человек.
«Иль что
орла стрелой пронзили люди,
Когда младой к светилу дня
летел,
Иль что поэт, зажавши рану груди,
Безмолвно пал и песни не допел».
Благодетельная натура спешит наделить новорожденного всем необходимым для мирского странствия: разум его
летит орлом в начале жизненного пространства; но там, где предметом нашего любопытства становится уже не истинная нужда, но только суемудрие, там полет обращается в пешеходство и шаги делаются час от часу труднее.
Барабошев. Одно слово: баба-орел; из себя королева, одевается в бархат, ходит отважно, говорит с жаром, так даже, что крылья у чепчика трясутся, точно он куда
лететь хочет.
Он стоял так, с задранною головой, а по воздуху уже, как
орел,
летело, кружась, облако и опускалось книзу; а из того облака что-то жужжало так, как в хорошем пчелином рою, когда рой вылетит из пасеки поверх саду…
Зачем от гор и мимо башен
Летит орел, тяжел и страшен,
На чахлый пень?
Тогда
орел вдруг сам громко закричал, расправил крылья и тяжело
полетел к морю. Он вернулся только поздно вечером: он
летел тихо и низко над землею, в когтях у него опять была большая рыба.
Орел устал и не мог
лететь опять на море; он спустился в гнездо, прикрыл орлят крыльями, ласкал их, оправлял им перышки и как будто просил их, чтобы они подождали немного. Но чем больше он их ласкал, тем громче они пищали.
Боярин вновь поджидает
орла, но он не
летит; царь пернатых сам стережет его.
Изготовив сеть, сплетенную из прутьев, толщиною с клинок меча, прикажи подстеречь, когда
орел и орлица
полетят на добычу для своих детенышей.
Пьер, как это бòльшею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в
Орел, и на третий день своего приезда, в то время как, он собрался в Киев, заболел и пролежал в
Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора
лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он всё-таки выздоровел.
Лети ко прадедам,
орёл,
Пророком славной мести!
Мы твёрды: вождь наш перешёл
Путь гибели и чести;
С ним опыт, сын труда и лет;
Он бодр и с сединою;
Ему знаком победы след…
Доверенность к герою!
Нет, други, нет! не предана
Москва на расхищенье;
Там стены!.. в россах вся она;
Мы здесь — и Бог наш мщенье.
Большие, черные, мохнатые, гладкие трутни, один великолепнее другого, появлялись из летка и, вместо того чтобы, как простая пчела, тотчас же
лететь через забор в лес и луга за кормом, тотчас же тут же взвивались кверху, заворачивали кругом и, как
орлы, носились над ульями.