Когда же полдень над главою // Горел в лучах, то пленник мой // Сидел в пещере, где от зною // Он мог сокрыться. Под горой // Ходили табуны. — Лежали // В тени другие пастухи, // В кустах, в траве и близ реки, // В которой жажду утоляли… // И там-то пленник мой глядит: // Как иногда
орел летит, // По ветру крылья простирает, // И видя жертвы меж кустов, // Когтьми хватает вдруг, — и вновь // Их с криком кверху поднимает… // Так! думал он, я жертва та, // Котора в пищу им взята.
Я чувствую неведомые силы, // Готов один поднять всю Русь на плечи, // Готов
орлом лететь на супостата, // Забрать под крылья угнетенных братий // И грудью в бой кровавый и последний.
В это самое время кто-то из-за угла ограды закричал: «
Орлы летят! Орлы!» Мамон затрясся, побледнел, взглянул на небо и невольно отступил. Не ожили ль его крылатые враги? Не летят ли принять участие в бою против него? Удар был потерян. Видно, сам господь стал на стороне Хабара. Этот спешит воспользоваться нечаянным страхом своего противника и занять выгодное положение.
Неточные совпадения
— «Лети-ка, Летика», — сказал я себе, — быстро заговорил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у
орла. И я
полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу?
— Дух
летит… Витает
орел белокрылый. Огненный. Поет — слышите? Поет: испепелю! Да будет прахом… Кипит солнце.
Орел небес. Радуйтесь! Низвергнет. Кто властитель ада? Человек.
Благодетельная натура спешит наделить новорожденного всем необходимым для мирского странствия: разум его
летит орлом в начале жизненного пространства; но там, где предметом нашего любопытства становится уже не истинная нужда, но только суемудрие, там полет обращается в пешеходство и шаги делаются час от часу труднее.
Барабошев. Одно слово: баба-орел; из себя королева, одевается в бархат, ходит отважно, говорит с жаром, так даже, что крылья у чепчика трясутся, точно он куда
лететь хочет.