Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные
места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и
описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством
описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Следовало бы
описать канцелярские комнаты, которыми проходили наши герои, но автор питает сильную робость ко всем присутственным
местам.
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников
описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни
места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Впрочем, и все, что
описывал до сих пор, по-видимому с такой ненужной подробностью, — все это ведет в будущее и там понадобится. В своем
месте все отзовется; избежать не умел; а если скучно, то прошу не читать.
Я хотел было что-то ответить, но не смог и побежал наверх. Он же все ждал на
месте, и только лишь когда я добежал до квартиры, я услышал, как отворилась и с шумом захлопнулась наружная дверь внизу. Мимо хозяина, который опять зачем-то подвернулся, я проскользнул в мою комнату, задвинулся на защелку и, не зажигая свечки, бросился на мою кровать, лицом в подушку, и — плакал, плакал. В первый раз заплакал с самого Тушара! Рыданья рвались из меня с такою силою, и я был так счастлив… но что
описывать!
Я когда-нибудь, если
место найдется,
опишу эту первую встречу нашу: это пустейший анекдот, из которого ровно ничего не выходит.
Посреди двора на длинной веревке
описывал правильные круги великолепный текинский иноходец светло-желтой масти. Илья занимал центр двора. Его монументальные руки, какие можно встретить только на памятниках разных исторических героев, были теперь открыты выше локтей, чтобы удобнее держать в руках корду; лошадь иногда забирала веревку и старалась сдвинуть Илью с
места, но он только приседал, и тогда сорвать его с
места было так же трудно, как тумбу.
Помощнику городового пристава тотчас же поручили набрать штук до четырех понятых и по всем правилам, которых уже я здесь не
описываю, проникли в дом Федора Павловича и следствие произвели на
месте.
В то время когда мы сидели у костра и пили чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый.
Описав большой круг, он ловко, с налета, уселся на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная птица торопливо снялась с
места и полетела к лесу.
Эти представители соколов
описывали красивые круги, подолгу останавливались на одном
месте и, трепеща крыльями, зорко высматривали на земле добычу.
Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны ее (так местные жители называют извилины)
описывают почти полные окружности и вдруг поворачивают назад, опять загибаются, и нет
места, где река хоть бы немного текла прямо.
Он
описывает в другом
месте клубные впечатления декабриста Волконского, в шестидесятых годах вернувшегося из сибирской каторги...
Ловли я
опишу в своем
месте; мельницу мы единогласно признали превосходной, а пашни не представляют из себя ничего особенного и обращают на себя внимание разве только своими скромными размерами: серьезный хозяин назвал бы их баловством.
Здесь не
место описывать подробности и тонкости этой ловли; дело в том, что тут насмотрелся я вдоволь на любовные проделки и совокупление перепелов с перепелками, потому что на голос дудки прибегают иногда и самки.
Степь не была уже так хороша и свежа, как бывает весною и в самом начале лета, какою
описывал ее мне отец и какою я после сам узнал ее: по долочкам трава была скошена и сметана в стога, а по другим
местам она выгорела от летнего солнца, засохла и пожелтела, и уже сизый ковыль, еще не совсем распустившийся, еще не побелевший, расстилался, как волны, по необозримой равнине; степь была тиха, и ни один птичий голос не оживлял этой тишины; отец толковал мне, что теперь вся степная птица уже не кричит, а прячется с молодыми детьми по низким ложбинкам, где трава выше и гуще.
Как они принялись работать, как стали привскакивать на своих
местах! куда девалась усталость? откуда взялась сила? Весла так и затрепетали по воде. Лодка — что скользнет, то саженей трех как не бывало. Махнули раз десяток — корма уже
описала дугу, лодка грациозно подъехала и наклонилась у самого берега. Александр и Наденька издали улыбались и не сводили друг с друга глаз. Адуев ступил одной ногой в воду вместо берега. Наденька засмеялась.
— Господин Кармазинов, — раздался вдруг один свежий юный голос из глубины залы. Это был голос очень молоденького учителя уездного училища, прекрасного молодого человека, тихого и благородного, у нас недавнего еще гостя. Он даже привстал с
места. — Господин Кармазинов, если б я имел счастие так полюбить, как вы нам
описали, то, право, я не поместил бы про мою любовь в статью, назначенную для публичного чтения…
Но покамест он визжал без толку и без порядку, нарушался порядок и в зале. Многие повскочили с
мест, иные хлынули вперед, ближе к эстраде. Вообще всё это произошло гораздо быстрее, чем я
описываю, и мер не успели принять. Может, тоже и не хотели.
Я рассказывал ей длинные истории из своего прошлого и
описывал свои в самом деле изумительные похождения. Но о той перемене, какая произошла во мне, я не обмолвился ни одним словом. Она с большим вниманием слушала меня всякий раз и в интересных
местах потирала руки, как будто с досадой, что ей не удалось еще пережить такие же приключения, страхи и радости, но вдруг задумывалась, уходила в себя, и я уже видел по ее лицу, что она не слушает меня.
Трудно
описать то ощущение, какое переживаешь каждый раз в боевых
местах: это не страх, а какое-то животное чувство придавленности. Думаешь только о собственном спасении и забываешь о других. Разбитая барка промелькнула мимо нас, как тень. Я едва рассмотрел бледное, как полотно, женское лицо и снимавшего лапти бурлака.
— Графу я, конечно, не напомнил об этом и только сухо и холодно объявил ему, что
место это обещано другому лицу; но в то же время, дорожа дружбой Ефима Федоровича, я решился тому прямо написать, и вот вам слово в слово мое письмо: «Ефим Федорович, — пишу я ему, — зная ваше строгое и никогда ни перед чем не склоняющееся беспристрастие в службе, я представляю вам факты… — и подробно
описал ему самый факт, — и спрашиваю вас: быв в моем положении, взяли ли бы вы опять к себе на службу подобного человека?»
На другой день Траховы уехали в Петербург, куда граф Хвостиков и Долгов написали Татьяне Васильевне письма, в которых каждый из них,
описывая свое страшное денежное положение, просил ее дать им
места.
Потом народ рассыпался частью по избам, частью по улице; все сии происшествия заняли гораздо более времени, нежели нам нужно было, чтоб
описать их, и уж солнце начинало приближаться к западу, когда волнение в деревне утихло; девки и бабы собрались на заваленках и запели праздничные песни!.. вскоре стада с топотом, пылью и блеянием, возвращая<сь> с паствы, рассыпались по улице, и ребятишки с обычным криком стали гоняться за отсталыми овцами… и никто бы не отгадал, что час или два тому назад, на этом самом
месте, произнесен смертный приговор целому дворянскому семейству!..
Всплакнувши, выпивши три рюмки водки и назвав себя ослом, негодяем и пьяницей, граф путающимся от волнения языком
описал драму, имевшую
место на охоте… Рассказал он мне приблизительно следующее.
Глухой на одно ухо, Цвибуш
описывал спираль до тех пор, пока не набрел на такое
место, где уже ясно слышалось сердитое ворчанье и где под ногами чувствовалась мягкая, влажная земля.
Пришли какие-то молодые люди с равнодушными лицами, запечатали лавку и
описали в доме всю мебель. Подозревая в этом интригу и по-прежнему не чувствуя за собой никакой вины, оскорбленный Авдеев стал бегать по присутственным
местам и жаловаться. По целым часам ожидал он в передних, сочинял длинные прошения, плакал, бранился. В ответ на его жалобы прокурор и следователь говорили ему равнодушно и резонно...
Но я не могу
описать, а вы представить себе, моего ужаса, когда я, подняв глаза на стол, покрытый красным сукном, увидел на прокурорском
месте — кого бы вы думали?
И бледная, измученная Нелли, глотая слезы и задыхаясь, начинает
описывать доктору внезапную болезнь мужа и свой невыразимый страх. Страдания ее способны тронуть камень, но доктор глядит на нее, дует себе на ладонь и — ни с
места.
Мы не будем
описывать в подробности его перипетии. Это может занять много
места, а между тем у человеческого пера едва ли хватит силы выразить галопирующее чувство, охватившее сердца влюбленных. Клены и вязы сада при доме Горбачевых одни были свидетелями и первого признания, и последующих любовных сцен между Семеном Ивановичем и Еленой Афанасьевной.
В ней он в радужных красках
описывал свое житье-бытье на новом
месте.
И что же? Самые лучшие
места — любовные. Какой он там ни был великий мудрец, а все-таки
описывает со всеми подробностями свои отношения к женскому полу.
Софья Александровна, однако, прежде нежели изложить сущность своей просьбы,
описала в мрачных красках свое положение с мужем, не имеющим ни занятий, ни
места, с сыном и дочерью, которых всех троих она должна содержать неблагодарной работой иглой.
На
место Филиппа царь немедленно избрал нового митрополита — троицкого архимандрита Кирилла, инока доброго, но слабодушного и безмолвного, — так, по крайней мере,
описывают его современники.
Вот здесь-то, у самой дороги, провожающей речку Тьмаку, стояла во время, которое
описываем, небольшая мельница (на том самом
месте, где и ныне стоит она).
Деревню, в которой провел я первые годы моего детства и которую
описываю, называли Красное сельцо. Часто говаривали в ней о Коломне, и потому заключаю, что она была неподалеку от этого города. Не знаю, там ли я родился, но там, или близко этих
мест, хотел бы я умереть.
Мы можем
описывать это
место кровавых исторических драм только по оставшимся описаниям современников, так как в наши дни от Александровской слободы не осталось и следа. По народному преданию, в одну суровую зиму над ней взошла черная туча, спустилась над самым дворцом и разразилась громовым ударом, от которого загорелись терема, а за ними и вся слобода сделалась жертвою всепожирающего пламени.
Нет, никаким самым искусным языком нельзя
описать этого зрелища, когда сотни тысяч людей отовсюду стекаются по улицам и переулкам и все к одному
месту, чтобы сообща обратиться к Богу с своей молитвою.
В тот день, который я
описываю, пленипотентов полосатый пес был на своем возвышенном
месте и любовался природою. Я его не заметил или не обратил на него внимания, во-первых, потому, что знал его, а во-вторых, потому, что как раз в это самое время увидал на противоположном тротуаре Друкарта и сошел, чтобы поговорить с ним о моих недосугах, мешавших моему участию в спектакле.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то
место, где было последнее сражение с французами, и в то
место, с которого очевидно уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев
описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это-то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
«В одном
месте, —
описывал Фебуфис, — я был чрезвычайно тронут этою благородною чертой, и у нас даже дошло дело до маленькой неприятности с моим патроном. Впрочем, все это сейчас же было заглажено, и от неприятного не осталось ни малейшего следа, — напротив, мы еще более сблизились, и я после этого полюбил его еще более».