Неточные совпадения
…
В «гранит одетая» Москва-река окаймлена теперь тенистыми бульварами. От них сбегают широкие каменные лестницы. Скоро они
омоются новыми волнами: Волга с каждым днем приближается к Москве.
В церкви было хорошо, я отдыхал там так же, как
в лесу и поле. Маленькое сердце, уже знакомое со множеством обид, выпачканное злой грубостью жизни,
омывалось в неясных, горячих мечтах.
Я поднялся
в город, вышел
в поле. Было полнолуние, по небу плыли тяжелые облака, стирая с земли черными тенями мою тень. Обойдя город полем, я пришел к Волге, на Откос, лег там на пыльную траву и долго смотрел за реку,
в луга, на эту неподвижную землю. Через Волгу медленно тащились тени облаков; перевалив
в луга, они становятся светлее, точно
омылись водою реки. Все вокруг полуспит, все так приглушено, все движется как-то неохотно, по тяжкой необходимости, а не по пламенной любви к движению, к жизни.
Работа окончена. Мы
омылись в чанах с опалово-белой свинцовой водой и возвратились
в казармы.
Затем кубики были смочены «
в препорцию водицей», как выражался Кавказский, и сложены. Работа окончена. Луговский и Кавказский
омылись в чанах с водой, стоявших
в кубочной, и возвратились
в казарму, где уже начали собираться рабочие. Было девять часов. До одиннадцати рабочие лежали на нарах, играли
в карты, разговаривали.
В одиннадцать — обед, после обеда до четырех опять лежали,
в четыре —
в кубочную до шести, а там — ужин и спать…
— Смотри, вот твоя земля, плачет она
в темноте. Брось гордых, смирись, как я смирился, Саша, ее горьким хлебом покормись, ее грехом согреши, ее слезами, того-этого,
омойся! Что ум! С умом надо ждать, да рассчитывать, да выгадывать, а разве мы можем ждать? Заставь меня ждать, так я завтра же, того-этого, сбешусь и на людей кидаться начну.
В палачи пойду!
Вы видели, как плакал весь народ,
Вы слышали тяжелые рыданья!
Какие слезы! Боже! Прав Кузьма:
С таким народом можно дело делать
Великое. Взгляните, эти слезы —
Не хныканье старух и стариков;
В них сила страшная;
омывшись ими,
Народ готов на подвиг. Хоть на битву
Веди его, хоть
в монастырь честной,
Хоть на небо.
Бытие погружено
в небытие и со всех сторон
омывается его водами.
И ежели который человек, ведением или неведением, волей или неволей, хотя перстом единым прикасался к кряковистому дубу или
омывался водой из Поганого ключа, тем же часом распалялся он на греховную страсть, и оттого много скверны творилось
в долине и
в рощах, ее окружавших.
Кто с Богом не водится,
По ночам ему не молится,
На раденьях не трудится,
Сердцем кто не надрывается,
Горючьими слезами не обливается —
Много, много с того спросится,
Тяжело будет ответ держать,
На том свете
в темноте лежать!
А кто с Господом водится,
По ночам ему молится,
На раденьях не ленится,
Сердцем своим надрывается,
Живот кровью обливается,
Сердечный ключ поднимается,
Хотя сердцем надрывается
Да слезами
омывается, —
За то на небе ему слава велия!
— Благослови нас, государь наш батюшка, благослови, отец родной, на святой твой круг стать,
в духовной бане
омыться, духовного пива напиться, духом твоим насладиться!.. Изволь, батюшка творец, здесь поставить свой дворец, ниспослать к нам благодать — духом дай нам завладать.
«Соблюдай субботу, обрезывайся, не крадь, не пей хмельного, не убивай живого, отдавай десятину бедным, не прелюбодействуй,
омывайся и молись пять раз
в день, крестись, причащайся и т. под.». Таковы постановления внешних религиозных учений: браминского, буддийского, магометанского, еврейского, церковного, ложно называемого христианским.