Неточные совпадения
Выступили знакомые подробности:
оленьи рога, полки с книгами, зеркало печи с отдушником, который давно надо было починить, отцовский диван, большой стол, на столе открытая книга, сломанная пепельница, тетрадь с его почерком.
Клим Иванович Самгин присматривался к брату все более внимательно. Под пиджаком Дмитрия, как латы, — жилет из
оленьей или лосиной кожи, застегнутый до подбородка, виден синий воротник косоворотки. Ладони у него широкие, точно у гребца. И хотя волосы седые, но он напоминает студента, влюбленного в Марину и служившего для всех справочником по различным вопросам.
Там насчет овощей — слабо, и мясо — редкость, даже
оленье.
Якутки были в высоких остроконечных шапках из
оленьей шкуры, в белом балахоне и в знаменитых сарах.
И мужчины и женщины носят фризовые капоты, а зимой —
олений или нерпичий мех, вывороченный наизнанку.
«Лучше всего вам кухлянку купить, особенно двойную…» — сказал другой, вслушавшийся в наш разговор. «Что это такое кухлянка?» — спросил я. «Это такая рубашка из
оленьей шкуры, шерстью вверх. А если купите двойную, то есть и снизу такая же шерсть, так никакой шубы не надо».
Когда станешь надевать все это, так чувствуешь, как постепенно приобретаешь понемногу чего-то беличьего, заячьего,
оленьего, козлового и медвежьего, а человеческое мало-помалу пропадает.
В последние недели плавания все средства истощились: по три раза в день пили чай и ели по горсти пшена — и только. Достали было однажды кусок сушеного
оленьего мяса, но несвежего, с червями. Сначала поусумнились есть, но потом подумали хорошенько, вычистили его, вымыли и… «стали кушать», «для примера, между прочим, матросам», — прибавил К. Н. Посьет, рассказывавший мне об этом странствии. «Полно, так ли, — думал я, слушая, — для примера ли; не по пословице ли: голод не тетка?»
И они позвали его к себе. «Мы у тебя были, теперь ты приди к нам», — сказали они и угощали его обедом, но в своем вкусе, и потому он не ел. В грязном горшке чукчанка сварила оленины, вынимала ее и делила на части руками — какими — Боже мой! Когда он отказался от этого блюда, ему предложили другое, самое лакомое: сырые
оленьи мозги. «Мы ели у тебя, так уж и ты, как хочешь, а ешь у нас», — говорили они.
В иных местах у туземцев: мангу, орочан, гольдов, гиляков и других, о которых европейские этнографы, может быть, еще и не подозревают, можно было выменивать сушеное
оленье мясо, просо на бисер, гвозди и т. п.
«Торбасами не забудьте запастись, — заметили мне, — и пыжиковыми чижами». — «Что это такое торбасы и чижи?» — «Торбасы — это сапоги из
оленьей шерсти, чижи — чулки из шкурок молодых оленей».
Таким образом, Nicolas Веревкин через три дня, закутавшись в
оленью доху, летел в Петербург, а Привалов остался в Узле.
Лошадь, выгнув свою
оленью шею, неслась быстрым ходом; она почуяла пасшийся на траве табун башкирских лошадей и раздувала ноздри.
— Нет, они на заводе… — бойко ответила девушка и сейчас же принялась тащить с гостя тяжелую
оленью доху. — А как о вас доложить прикажете?
Вечером Дерсу угостил меня
оленьим хвостом. Он насадил его на палочку и стал жарить на углях, не снимая кожи.
Олений хвост (по-китайски лу-иба) представляет собой небольшой мешок, внутри которого проходит тонкий стержень. Все остальное пространство наполнено буровато-белой массой, по вкусу напоминающей не то мозги, не то печенку. Китайцы ценят
олений хвост как гастрономическое лакомство.
Подойдя к нему, я увидел на земле большое кровавое пятно и кое-где клочки
оленьей шерсти.
Переправа через реку Билимбе. — Встреча с А.И. Мерзляковым. — Доставка продовольствия китайцами. — Устье реки Билимбе. —
Олений хвост. — Птицы. — Тигр, убитый Дерсу. — Свечение моря.
Не уловив запаха
оленьей крови, страшный зверь полез на кручу.
Дюжий казак торчал верхом на тощем мерине с
оленьей шеей и продавал его «со всим», то есть с седлом и уздечкой.
Там, где долина
Оленьей реки сходится с долиной реки Медвежьей, на конце увала приютилась маленькая фанза. Она была пуста. Окинув ее взором, Дерсу сказал, что здесь живут корейцы, 4 человека, что они занимаются ловлей соболей и недавно ушли на охоту на всю зиму.
Днем мне недомогалось: сильно болел живот. Китаец-проводник предложил мне лекарство, состоящее из смеси женьшеня, опиума,
оленьих пантов и навара из медвежьих костей. Полагая, что от опиума боли утихнут, я согласился выпить несколько капель этого варева, но китаец стал убеждать меня выпить целую ложку. Он говорил, что в смеси находится немного опиума, больше же других снадобий. Быть может, дозу он мерил по себе; сам он привык к опиуму, а для меня и малая доза была уже очень большой.
Звериные шкуры, растянутые для просушки, изюбровые рога, сложенные грудой в амбаре, панты, подвешенные для просушки, мешочки с медвежьей желчью [Употребляется китайцами как лекарство от трахомы.],
оленьи выпоротки [Плоды стельных маток идут на изготовление лекарств.], рысьи, куньи, собольи и беличьи меха и инструменты для ловушек — все это указывало на то, что местные китайцы занимаются не столько земледелием, сколько охотой и звероловством.
Здесь были шкуры зверей,
оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки с чаем, новые топоры, плотничьи и огородные инструменты, луки, настораживаемые на зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще не бывшая в употреблении, китайская синяя даба, белая и черная материя, одеяла, новые улы, сухая трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько прочной, что она не пропускает даже спирт.] с маслом.
В руках у него была деревянная разливалка, к которой бечевками привязаны молодые
оленьи рога.
Между реками
Оленьей, Медвежьей и Зверовой, по выходе в долину, они кончаются широкими террасами в 20 м высотой.
За весь день мы не видели: ни одного животного, хотя козьих и
оленьих следов попадалось много. В пути я не упускал случая делать заметки по орнитологии.
Пройдя от скалы еще 5 км, мы дошли наконец до первой земледельческой фанзы и указали ее обитателям, где можно найти
оленье мясо. К вечеру мы дошли до Вай-Фудзина, а еще через 2 суток возвратились в пост Ольги.
Название Мутухе есть искаженное китайское название Му-чжу-хе («мугу» — самка, «чжу» — дикий кабан, «хе» — река, что значит — Река диких свиней). Она течет вдоль берега моря по тектонической долине и принимает в себя, не считая мелких горных ручьев, 3 притока с правой стороны. Та к как речки эти не имели раньше названий, то я окрестил их. Первую речку я назвал
Оленьей, вторую — Медвежьей, третью — Зверовой.
Справа у забора стоял амбар на сваях. В нем хранились кожи изюбров, сухие рога и более 190 кг жил, вытянутых из задних ног животных. Сваренные панты и высушенные
оленьи хвосты висели рядами под коньком у самой крыши.
Одет он был в куртку из выделанной
оленьей кожи и такие же штаны. На голове у него была какая-то повязка, на ногах унты [Обувь, сшитая из сохатиной или изюбровой кожи, выделанной под замшу.], за спиной большая котомка, а в руках сошки и старая длинная берданка.
Дерсу нисколько не изменился и не постарел. Одет он был по-прежнему в кожаную куртку и штаны из выделанной
оленьей кожи. На голове его была повязка и в руках та же самая берданка, только сошки как будто новее.
На крыше для просушки были растянуты две
оленьи шкуры, а над дымокуром на веревочке висела медвежья желчь.
Тропа, по которой мы шли, привела нас к лудеве длиной в 24 км, с 74 действующими ямами. Большего хищничества, чем здесь, я никогда не видел. Рядом с фанзой стоял на сваях сарай, целиком набитый
оленьими жилами, связанными в пачки. Судя по весу одной такой пачки, тут было собрано жил, вероятно, около 700 кг. Китайцы рассказывали, что
оленьи сухожилья раза два в год отправляют во Владивосток, а оттуда в Чифу. На стенках фанзочки сушилось около сотни шкурок сивучей. Все они принадлежали молодняку.
— Жюли, это сказал не Карасен, — и лучше зови его: Карамзин, — Карамзин был историк, да и то не русский, а татарский, — вот тебе новое доказательство разнообразия наших типов. О ножках сказал Пушкин, — его стихи были хороши для своего времени, но теперь потеряли большую часть своей цены. Кстати, эскимосы живут в Америке, а наши дикари, которые пьют
оленью кровь, называются самоеды.
Я соболий треух на уши,
Я
оленью доху на плечи,
Побрякушками пояс увешаю...
Работай,
Волну пряди, бобровою опушкой
Тулупчик свой и шапки обшивай.
Строчи пестрей
оленьи рукавички.
Грибы суши, бруснику да морошку
Про зимнюю бесхлебицу готовь;
От скуки пой, пляши, коль есть охота,
Чего еще?
Пробавляются поставками рыбы на Сахалин, золотым хищничеством, эксплуатацией инородцев, продажей понтов, то есть
оленьих рогов, из которых китайцы приготовляют возбудительные пилюли.
Но он выбежал из воксала и очнулся только пред лавкой ножовщика в ту минуту, как стоял и оценивал в шестьдесят копеек один предмет, с
оленьим черенком.
Говоря, князь в рассеянности опять было захватил в руки со стола тот же ножик, и опять Рогожин его вынул у него из рук и бросил на стол. Это был довольно простой формы ножик, с
оленьим черенком, нескладной, с лезвием вершка в три с половиной, соответственной ширины.
Груздев, по обыкновению, проснулся рано и вскочил, как встрепанный. Умывшись и положив начал перед дорожным образком, он не уехал, как обыкновенно, не простившись ни с кем, а дождался, когда встанет Петр Елисеич. Он заявился к нему уже в дорожной
оленьей дохе и таком же треухе и проговорил...
На подъезде картинно лежали два датских дога; на звонок из передней, как вспугнутый вальдшнеп, оторопело выбегал в серой официальной куртке дежурный лесообъездчик; на лестнице тянулся мягкий ковер; кабинет хозяина был убран на охотничий манер, с целым арсеналом оружия, с лосиными и
оленьими рогами, с чучелами соколов и громадной медвежьей шкурой на полу.
Мимоходом Родион Антоныч завернул на прииски, где и делались приготовления к
оленьей охоте, и даже забрался на Рассыпной Камень, самую высокую гору вокруге Кукарских заводов, на вершине которой устраивалась главная стоянка.
В простенках висело несколько картин хорошей работы; на внутренней стене, над широким оттоманом, помещались
оленьи рога с развешанным на них оружием.
— А скажите, пожалуйста, Николай Иваныч, — сказал мне Горехвастов, — откуда у вас берутся все эти милые вещи: копченые стерляди, индеечья ветчина,
оленьи языки… и эта бесценная водка! — водка, от которой, я вам доложу, даже слеза прошибает! Да вы Сарданапал, Николай Иваныч!.. нет, вы просто Сарданапал!
Но Иван Онуфрич ест полегоньку, только отведывает, но и то самых нежных кушаньев: крылышко цыпленка, страсбургского пирога,
оленьего языка, копченой стерляди и т. п.
В Версали мы обошли дворец, затем вышли на террасу и бросили общий взгляд на сад. Потом прошлись по средней аллее, взяли фиакры и посетили"примечательности": Parc aux cerfs, [
Олений парк] Трианон и т. п. Разумеется, я рассказал при этом, как отлично проводил тут время Людовик XV и как потом Людовик XVI вынужден был проводить время несколько иначе. Рассказ этот, по-видимому, произвел на Захара Иваныча впечатление, потому что он сосредоточился, снял шляпу и задумчиво произнес...
Их было три: золотисто-рыжая чистокровная кобыла с сухой, оскалистой мордой, черными глазами навыкате, с
оленьими ногами, немного поджарая, но красивая и горячая как огонь — для Марьи Николаевны; могучий, широкий, несколько тяжелый конь, вороной, без отмет — для Санина; третья лошадь назначалась груму.
— Ваш вислоухий извозчик и погребец-то не знает что такое!.. Рылся-рылся я в санях-то… — проговорил он, ставя на стол погребец, обитый
оленьей шкуркой и жестяными полосами.
На нем был оборванный подоткнутый зипун, на ногах обвязанные веревочками по онучам
оленьи поршни и растрепанная белая шапчонка.
— Стой! сюда пойдем, — перебил его старик: — вчера тут
олений след видал.