Неточные совпадения
В рабочей
казарме стекла выбиты, из
окон подушки торчат…
Явилась полиция, прискакал из соседних
казарм жандармский дивизион, и начался разгон демонстрантов. Тут уже в
окна газеты полетели и камни, зазвенели стекла…
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов
окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в
казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Мимо открытых
окон по улице, не спеша, с мерным звоном проходили кандальные; против нашей квартиры в военной
казарме солдаты-музыканты разучивали к встрече генерал-губернатора свои марши, и при этом флейта играла из одной пьесы, тромбон из другой, фагот из третьей, и получался невообразимый хаос.
В
окнах у
казармы тоже все залеплено арестантками: любопытно на свеженьких поглядеть…
Носи портянки, ешь грубую солдатскую пищу, спи на нарах, вставай в шесть утра, мой полы и
окна в
казармах, учи солдат и учись от солдат, пройди весь стаж от рядового до дядьки, до взводного, до ефрейтора, до унтер-офицера, до артельщика, до каптенармуса, до помощника фельдфебеля, попотей, потрудись, белоручка, подравняйся с мужиком, а через год иди в военное училище, пройди двухгодичный курс и иди в тот же полк обер-офицером.
Уже после моего приезда замазанные в
казармах окна порасковыряли сами рабочие и приготовили веревки для спасения.
Рабочие были в панике. Накануне моего приезда, 31 мая, в понедельник, в
казарме № 5 кто-то крикнул «пожар», и произошел переполох. В день моего приезда в
казармах окна порасковыряли сами рабочие и приготовили веревки для спасения.
Вот и место пожарища, сгорел спальный корпус № 8, верхний этаж.
Казарма огромная — о 17
окон, выстроенная так же, как и все остальные
казармы, которые я осмотрел во всех подробностях, чтобы потом из рассказов очевидцев понять картину бедствия.
Народ лезет в
окна, падает, кричит,
казарма пылает…
Казарма деревянная. Лестниц наружных мало, где одна, где две, да они и бесполезны, потому что
окна забиты наглухо.
Потом по обеим сторонам мостовой потянулись длинные, низкие, однообразные
казармы с неосвещенными
окнами.
На другом конце двора едва обрисовывается ряд слабо освещенных
окон: это
казармы шестой и седьмой рот.
Постояв немного у
окна, Меркулов идет дальше, в четвертый взвод, обходит его и медленно бредет по другой стороне
казармы, вдоль
окон.
А сам, признаться, тоже задумался. Притомились мы, идем — дремлем; бродяге это в привычку на ходу спать. И чуть маленько забудусь, сейчас
казарма и приснится. Месяц будто светит и стенка на свету поблескивает, а за решетчатыми
окнами — нары, а на нарах арестантики спят рядами. А потом приснится, и сам будто лежу, потягиваюсь… Потянусь — и сна не бывало…
Томно шло время и однообразно до крайней степени, сутки потеряли свое измерение, все 24 часа превратились в одну тяжелую серую массу, в один осенний вечер; из моего
окна видны были
казармы, длинные, бесконечные
казармы, и над ними голубая полоса неба, изрезанная трубами и обесцвеченная дымом.
В
казармах женатых рабочих воздух был тоже"не первого сорта", по замечанию Любаши; нумера смотрели веселее, в некоторых стояли горшки с цветами на
окнах, кое-где кровати были с ситцевыми занавесками. Но малые ребятишки оставались без призора. Их матери все почти ходили на фабрику.
Он дошел до того старого моста, где шумит Яуза и откуда видны длинные ряды огней в
окнах Красных
казарм.
У первого господского амбара дорога раздваивалась: одна ветвь шла прямо и исчезала в вечерней мгле, другая — вела вправо к господскому дому. Офицеры повернули вправо и стали говорить тише… По обе стороны дороги тянулись каменные амбары с красными крышами, тяжелые и суровые, очень похожие на
казармы уездного города. Впереди светились
окна господского дома.
Все
казармы на зиму оставляются без
окон, и только к весне артельщики получают из хозяйских амбаров рамы, железные печки и трубы; все это они сами прибивают и устанавливают.