Неточные совпадения
— Именно, Анна Андреевна, — подхватил я с жаром. — Кто не мыслит о настоящей минуте России, тот не гражданин! Я смотрю
на Россию, может быть, с странной точки: мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое рабство и уж конечно потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана
свобода, и надо
свободу перенести: сумеем ли? Так же ли по вкусу нам
свобода окажется? — вот вопрос.
«Эта первобытная церковь была его собственным идеалом общественного устройства, основанного
на равенстве,
свободе и братстве. Христианство, по мнению Хельчицкого, до сих пор хранит в себе эти основания, нужно только, чтоб общество возвратилось к его чистому учению, и тогда
оказался бы излишним всякий иной порядок, которому нужны короли и папы: во всем достаточно одного закона любви…
Оказалось, что Филька решительно ни в чем не виноват, а просто со страху переврал; его ружье действительно
оказалось в починке, только у другого мастера, фамилию которого он перепутал; все соседи подтвердили последнее показание, и Филька был выпущен
на свободу.
Так математик может разбить данную площадь в целях ее измерения
на какие угодно фигуры и применить при этом какие угодно формулы — в этом заключается
свобода «порождения» для его мышления, но он все-таки имеет перед собой определенную, ему данную проблему, которая может притом
оказаться и не вполне разрешимой.
Она выводит
на свободу из бытия,
свобода оказывается детерминированной бытием, т. е. в конце концов
свобода есть порождение необходимости.
— Господа, мне очень лестно то, что вы говорите о евреях, но, право, вы нам делаете уж слишком много чести: и свободу-то вам,
оказывается, дали евреи, и
на это-то у вас не хватило собственных способностей!
Действительно, ее сын, единственный честный чиновник в банке,
оказался непричастным к совершенному преступлению и по определению высшего суда освобожден из заключения, в котором его протомили несколько месяцев, между тем как главный сообщник Киноварова оставался
на свободе и
на службе секретарем в том месте, которое они ограбили.
Несмотря
на это «волшебство», Левенберг
оказался перед ней выдающимся артистом, чем и покорил юное, да еще жаждавшее простора и
свободы сердце.
Она слышала от знакомых и друзей про его храбрость
на войне и знала про его мужество при потере состояния и
свободы и представляла себе его героем, всегда живущим возвышенной героической жизнью; в действительности же, с своей необыкновенной физической силой и храбростью, он
оказался кротким, смирным ягненком, самым простым человеком, с добродушными шутками, с той самой детской улыбкой чувственного рта, окруженного белокурой бородкой и усами, которая прельстила ее еще в Рожанке, и с неугасимой трубкой, которая была ей особенно тяжела во время беременности.