Неточные совпадения
— Все какие-то выскочки с мещанскими фамилиями — Щегловитов, Кассо… Вы не видали этого Кассо? У него изумительно безобразные уши,
огромные, точно галоши. А
Хвостов, нижегородский губернатор, которого тоже хотят сделать министром, так толст, что у него автомобиль на особенных рессорах.
Огромный метеор с длинным
хвостом пронесся по небу.
Впереди мчится весь красный, с красным
хвостом и красными руками, в блестящем шлеме верховой на бешеном
огромном пегом коне… А сзади — дроги с баграми, на дрогах — красные черти…
Последний раз я видел Мишу Хлудова в 1885 году на собачьей выставке в Манеже.
Огромная толпа окружила большую железную клетку. В клетке на табурете в поддевке и цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног его сидела тигрица, била
хвостом по железным прутьям, а голову положила на колени Хлудову. Это была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней Азии, но уже прирученная им, как собачонка.
Тверская — все желто-пегие битюги, Рогожская — вороно-пегие, Хамовническая — соловые с черными
хвостами и
огромными косматыми черными гривами, Сретенская — соловые с белыми
хвостами и гривами, Пятницкая — вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская — белые без отметин, Якиманская — серые в яблоках, Таганская — чалые, Арбатская — гнедые, Сущевская — лимонно-золотистые, Мясницкая — рыжие и Лефортовская — караковые.
Огромной величины змия, из светлыя стали искованная, облежала вокруг всего седалища при его подножии и, конец
хвоста в зеве держаща, изображала вечность.
На поверхности воды показалась
огромная щука. Она быстро свилась кольцом, сверкнув серебристой чешуей, хлестнула
хвостом направо, налево и обдала их обоих брызгами. Костяков побледнел.
Мне казалось, судя по направлению лая, что собака гонит влево от меня, и я торопливо побежал через полянку, чтобы перехватить зверя. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как
огромный серый заяц выскочил из-за пня и, как будто бы не торопясь, заложив назад длинные уши, высокими, редкими прыжками перебежал через дорогу и скрылся в молодняке. Следом за ним стремительно вылетел Рябчик. Увидев меня, он слабо махнул
хвостом, торопливо куснул несколько раз зубами снег и опять погнал зайца.
Илья исподлобья осматривал лавку. В корзинах со льдом лежали
огромные сомы и осетры, на полках были сложены сушёные судаки, сазаны, и всюду блестели жестяные коробки. Густой запах тузлука стоял в воздухе, в лавке было душно, тесно. На полу в больших чанах плавала живая рыба — стерляди, налимы, окуни, язи. Но одна небольшая щука дерзко металась в воде, толкала других рыб и сильными ударами
хвоста разбрызгивала воду на пол. Илье стало жалко её.
Душной июльской ночью, когда небо было покрыто густыми, черными тучами и все на реке было зловеще спокойно, — приплыли в Казань и встали около Услона в
хвосте огромного каравана судов.
Вдруг невдалеке, по дороге, идущей вдоль сада, показался Михайло Михайлыч на своих беговых дрожках. Перед лошадью его бежали две
огромные дворные собаки: одна желтая, другая серая; он недавно завел их. Они беспрестанно грызлись и жили в неразлучной дружбе. Им навстречу вышла из ворот старая шавка, раскрыла рот, как бы собираясь залаять, а кончила тем, что зевнула и отправилась назад, дружелюбно повиливая
хвостом.
Едва успел он меня выругать, как толстоногая девчонка, спеша, растянулась на скользкой плите с корзиной, и прибой миндаля подлетел к моим ногам; в то же время трое, волоча
огромную рыбу, отпихнули меня в одну сторону, повара — в другую и пробороздили миндаль рыбьим
хвостом.
Когда ей вздумалось составить духовное завещание, она потребовала его в свидетели, и он нарочно ездил домой за железными круглыми очками, без которых писать не мог; и с очками-то на носу он едва-едва, в течение четверти часа, пыхтя и отдуваясь, успел начертать свой чин, имя, отчество и фамилию, причем буквы ставил
огромные, четырехугольные, с титлами и
хвостами, а совершив свой труд, объявил, что устал и что ему — что писать, что блох ловить — все едино.
— Гав! Гав! — ревел басом Милорд,
огромный черный пес, стуча
хвостом по стенам и по мебели.
Сом же представлял из себя
огромного черного пса на длинных ногах и с
хвостом, жестким, как палка. За обедом и за чаем он обыкновенно ходил молча под столом и стучал
хвостом по сапогам и по ножкам стола. Это был добрый, глупый пес, но Никитин терпеть его не мог за то, что он имел привычку класть свою морду на колени обедающим и пачкать слюною брюки. Никитин не раз пробовал бить его по большому лбу колодкой ножа, щелкал по носу, бранился, жаловался, но ничто не спасало его брюк от пятен.
С нетерпением ожидали девочки часов прогулки. Их любимцы, еще издали заслыша приближение своих маленьких благодетельниц, принимались тихо и радостно мяукать, а завидя девочек, наклонившихся над их «домиком», опрокинутым
огромным ящиком с сеном, махали
хвостами и забавно облизывались, чуя вкусный запах съестного.
Из моря вылез
огромный, блестящий Скорпион и сидел в небе, поджав
хвост.
Медленно ступала по траве около колодца невиданно
огромная и красивая птица с огненно-красной шеей, с пышным
хвостом, отливавшим зеленою чернью…
Так, один конь был как смоль вороной, с
огромной белой лысиной, в белых же чулках; другой — словно снег белый, такой белый, какие в природе едва ли встречаются; третий — серый, в стальных, голубоватых яблоках, с черным волосом на
хвосте и гриве; четвертый — гнедой; пятый — красно-рыжий; шестой — соловой, то есть желто-оранжевый с белым волосом.
Откуда ни возьмись
огромная датская собака, выше его ростом, прямо к нему; начала около него ластиться, визжать от радости, махать
хвостом, обнюхала куски мяса, но не осмелилась схватить их.
Один из дьяволов, в накинутой на плечи пелеринке, весь голый и глянцевито-черный, с круглым безбородым, безусым лицом и
огромным отвисшим животом, сидел на корточках перед самым лицом Вельзевула и, то закатывая, то опять выкатывая свои огненные глаза, не переставая улыбался, равномерно из стороны в сторону помахивая длинным, тонким
хвостом.
Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока
огромные шпоры, и лошадь, взмахнув
хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее.
Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху
хвостом, стояла
огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света.