Неточные совпадения
Он проходил остальное время по
улицам, беспрестанно посматривая
на часы и
оглядываясь по сторонам.
Тут только,
оглянувшись вокруг себя, он заметил, что они ехали прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева. Между дерев мелькала белая каменная церковь. В конце
улицы показался господин, шедший к ним навстречу, в картузе, с суковатой палкой в руке. Облизанный аглицкий пес
на высоких ножках бежал перед ним.
Открывались окна в домах, выглядывали люди, все — в одну сторону, откуда еще доносились крики и что-то трещало, как будто ломали забор. Парень сплюнул сквозь зубы, перешел через
улицу и присел
на корточки около гимназиста, но тотчас же вскочил,
оглянулся и быстро, почти бегом, пошел в тихий конец
улицы.
Переходя
на другую сторону
улицы, он
оглянулся, к магазину подъехал грузовик, люди, стоявшие у витрины, выносили из магазина ящики.
Он снова
оглянулся, прислушался, в доме и
на улице было тихо.
Он остановился
на углу,
оглядываясь: у столба для афиш лежала лошадь с оторванной ногой, стоял полицейский, стряхивая перчаткой снег с шинели, другого вели под руки, а посреди
улицы — исковерканные сани, красно-серая куча тряпок, освещенная солнцем; лучи его все больше выжимали из нее крови, она как бы таяла...
Самгин обошел его, как столб, повернул за угол переулка, выводившего
на главную
улицу, и увидал, что переулок заполняется людями, они отступали, точно разбитое войско,
оглядывались, некоторые шли даже задом наперед, а вдали трепетал высоко поднятый красный флаг, длинный и узкий, точно язык.
На Неве было холоднее, чем
на улицах, бестолково метался ветер, сдирал снег, обнажая синеватые лысины льда, окутывал ноги белым дымом. Шли быстро, почти бегом, один из рабочих невнятно ворчал, коротконогий,
оглянувшись на него раза два, произнес строго, храбрым голосом...
У входа в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его спутника, вытерла его спиною каменный столб ворот, втиснула за ограду, затолкала в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц
на своем пальто,
оглянулся и отметил, что в пределах ограды толпа была не так густа, как
на улице, она прижималась к стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное пространство, но люди с
улицы все-таки не входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
Дорогой навязавшийся нам в проводники малаец принес нам винограду. Мы пошли назад все по садам, между огромными дубами, из рытвины в рытвину, взобрались
на пригорок и, спустившись с него, очутились в городе. Только что мы вошли в
улицу, кто-то сказал: «Посмотрите
на Столовую гору!» Все
оглянулись и остановились в изумлении: половины горы не было.
В сенях народ, нажавшись друг
на друга, пропустил его, и он вышел
на улицу и пошел вверх по ней. Следом зa ним из сеней вышли два мальчика босиком: один, постарше, — в грязной, бывшей белой рубахе, а другой — в худенькой слинявшей розовой. Нехлюдов
оглянулся на них.
Вместо ответа мальчик вдруг громко заплакал, в голос, и вдруг побежал от Алеши. Алеша пошел тихо вслед за ним
на Михайловскую
улицу, и долго еще видел он, как бежал вдали мальчик, не умаляя шагу, не
оглядываясь и, верно, все так же в голос плача. Он положил непременно, как только найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
Я
оглянулся: вдоль перегородки, отделявшей мою комнату от конторы, стоял огромный кожаный диван; два стула, тоже кожаных, с высочайшими спинками, торчали по обеим сторонам единственного окна, выходившего
на улицу.
Наконец я подошел к воротам пансиона и остановился… Остановился лишь затем, чтобы продлить ощущение особого наслаждения и гордости, переполнявшей все мое существо. Подобно Фаусту, я мог сказать этой минуте: «Остановись, ты прекрасна!» Я
оглядывался на свою короткую еще жизнь и чувствовал, что вот я уже как вырос и какое, можно сказать, занимаю в этом свете положение: прошел один через две
улицы и площадь, и весь мир признает мое право
на эту самостоятельность…
Лемм, проводивший его до
улицы, тотчас согласился и крепко пожал его руку; но, оставшись один
на свежем и сыром воздухе, при только что занимавшейся заре,
оглянулся, прищурился, съежился и, как виноватый, побрел в свою комнатку. «Ich bin wohl nicht klug» (я не в своем уме), — пробормотал он, ложась в свою жесткую и короткую постель.
Я поехал. Но, проехав по набережной несколько шагов, отпустил извозчика и, воротившись назад в Шестую линию, быстро перебежал
на другую сторону
улицы. Я увидел ее; она не успела еще много отойти, хотя шла очень скоро и все
оглядывалась; даже остановилась было
на минутку, чтоб лучше высмотреть: иду ли я за ней или нет? Но я притаился в попавшихся мне воротах, и она меня не заметила. Она пошла далее, я за ней, все по другой стороне
улицы.
На улице морозный воздух сухо и крепко обнял тело, проник в горло, защекотал в носу и
на секунду сжал дыхание в груди. Остановясь, мать
оглянулась: близко от нее
на углу стоял извозчик в мохнатой шапке, далеко — шел какой-то человек, согнувшись, втягивая голову в плечи, а впереди него вприпрыжку бежал солдат, потирая уши.
Она ходила по комнате, садилась у окна, смотрела
на улицу, снова ходила, подняв бровь, вздрагивая,
оглядываясь, и, без мысли, искала чего-то. Пила воду, не утоляя жажды, и не могла залить в груди жгучего тления тоски и обиды. День был перерублен, — в его начале было — содержание, а теперь все вытекло из него, перед нею простерлась унылая пустошь, и колыхался недоуменный вопрос...
Солдаты обогнали ее, она остановилась,
оглянулась. В конце
улицы редкою цепью стояли они же, солдаты, заграждая выход
на площадь. Площадь была пуста. Впереди тоже качались серые фигуры, медленно двигаясь
на людей…
Вечером хохол ушел, она зажгла лампу и села к столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла в кухню, заперла дверь
на крюк и, усиленно двигая бровями, воротилась в комнату. Опустила занавески
на окнах и, взяв книгу с полки, снова села к столу,
оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с
улицы доносился шум, она, вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Он вышел из дому. Теплый весенний воздух с нежной лаской гладил его щеки. Земля, недавно обсохшая после дождя, подавалась под ногами с приятной упругостью. Из-за заборов густо и низко свешивались
на улицу белые шапки черемухи и лиловые — сирени. Что-то вдруг с необыкновенной силой расширилось в груди Ромашова, как будто бы он собирался летать.
Оглянувшись кругом и видя, что
на улице никого нет, он вынул из кармана Шурочкино письмо, перечитал его и крепко прижался губами к ее подписи.
Он взошел
на площадку и
оглянулся вдоль
улицы. Все здесь было такое же, как и два года назад. Так же дома, точно близнецы, походили друг
на друга, так же солнце освещало
на одной стороне опущенные занавески, так же лежала
на другой тень от домов…
Матвей попробовал вернуться. Он еще не понимал хорошенько, что такое с ним случилось, но сердце у него застучало в груди, а потом начало как будто падать.
Улица,
на которой он стоял, была точь-в-точь такая, как и та, где был дом старой барыни. Только занавески в окнах были опущены
на правой стороне, а тени от домов тянулись
на левой. Он прошел квартал, постоял у другого угла,
оглянулся, вернулся опять и начал тихо удаляться, все
оглядываясь, точно его тянуло к месту или
на ногах у него были пудовые гири.
Сестры стояли в сенях. Рутилов вышел
на двор к воротам и
огляделся, не идет ли кто по
улице.
— Итак, messieurs! если
на предстоящее нам дело взглянуть с точки зрения вечной идеи права… — заговорил было Козелков вслух, но
оглянулся и увидел себя одного среди пустынной
улицы.
Когда я иду по
улице, люди смотрят
на меня, как
на жулика… и сторонятся, и
оглядываются… и часто говорят мне — «Мерзавец!
Выйдя
на улицу, он нанял извозчика и когда ехал, то всё
оглядывался назад — не едет ли за ним кто-нибудь?
Лунёв
оглянулся: в лавке было тихо и пусто, а за дверью,
на улице, валил густой снег.
Жуткое чувство страха охватило парня; он вздрогнул и быстро
оглянулся вокруг.
На улице было пустынно и тихо; темные окна домов тускло смотрели в сумрак ночи, и по стенам, по заборам следом за Фомой двигалась его тень.
Когда он вышел
на улицу и
оглянулся, то в конце её, в сером сумраке утра, сразу заметил чёрную фигуру человека, который, опустив голову, тихо шагал вдоль забора.
— Здравствуй! — сказал он,
оглядываясь. — Я тебя сменить пришёл… Иди в трактир Сомова
на Лебяжью
улицу, спроси там Николая Павлова…
Когда Евсей вышел
на улицу, у него захватило дыхание, он пошатнулся и едва не упал. Пётр поднял воротник пальто,
оглянулся, движением руки позвал извозчика и негромко сказал...
Когда он разговаривал с нею таким образом, вдруг загремела музыка. Каштанка
оглянулась и увидела, что по
улице прямо
на нее шел полк солдат. Не вынося музыки, которая расстраивала ей нервы, она заметалась и завыла. К великому ее удивлению, столяр, вместо того чтобы испугаться, завизжать и залаять, широко улыбнулся, вытянулся во фрунт и всей пятерней сделал под козырек. Видя, что хозяин не протестует, Каштанка еще громче завыла и, не помня себя, бросилась через дорогу
на другой тротуар.
Уже с противоположной стороны
оглядывается на лавку Саша и прощается с Самсонычем; потом снова в темноте перебирается
на эту сторону
улицы: всю жизнь ходил по ней и другую сторону с детства считает чужой, неведомой, чем-то вроде иностранного государства.
16 апреля 1928 года, вечером, профессор зоологии IV Государственного университета и директор зооинститута в Москве Персиков вошел в свой кабинет, помещающийся в зооинституте, что
на улице Герцена. Профессор зажег верхний матовый шар и
огляделся.
Наконец решился: бегло
огляделся кругом и,
на цыпочках, крадучись, стал поспешно переходить через
улицу.
В полдень Ольга и Саша пришли в большое село. Тут
на широкой
улице встретился им повар генерала Жукова, старичок. Ему было жарко, и потная, красная лысина его сияла
на солнце. Он и Ольга не узнали друг друга, потом
оглянулись в одно время, узнали и, не сказав ни слова, пошли дальше каждый своею дорогой. Остановившись около избы, которая казалась побогаче и новее, перед открытыми окнами, Ольга поклонилась и сказала громко, тонким, певучим голосом...
Мельник почесался… А делу этому, вот, что я вам рассказываю, идет уж не день, а без малого целый год. Не успел как-то мельник и
оглянуться, — куда девались и филипповки, и великий пост, и весна, и лето. И стоит мельник опять у порога шинка, а подле, опершись спиной о косяк, Харько. Глядь, а
на небе такой самый месяц, как год назад был, и так же речка искрится, и
улица такая же белая, и такая же черная тень лежит с мельником рядом
на серебряной земле. И что-то такое мельнику вспомнилось.
Вывел ее
на улицу,
оглянулся, посадил
на лавку, сел рядом с ней и начал уговаривать.
Бурмистров исподлобья проводил его долгим взглядом, потом,
оглянувшись, шагнул с тротуара
на середину
улицы.
Иван (
оглядываясь, угрюмо). У меня тоже темнеет в глазах, когда я выхожу
на улицу. Ведь бомбисты убивают и отставных, им всё равно… это звери! (Вдруг говорит мягко и искренно.) Послушай, Соня, разве я злой человек?
Проходящие реже начали мелькать,
улица становилась тише; красавица
оглянулась, и ему показалось, как будто легкая улыбка сверкнула
на губах ее.
Ответа не было.
Оглянулся Сергей Андреич, странника след простыл. Ни
на дворе, ни
на улице не нашли его. Прислуга Колышкина не видела даже, ни как он в дом вошел, ни как вышел.
Я отнимаю пробку. Степка огорченно
оглядывается. Но вот глаза его оживились, он вскакивает
на подоконник и издает свое изумленное «у-у!».
На улице стоит извозчик; Степка, вытянув голову, с жадным любопытством таращит глаза
на лошадь. Я поглажу его, — он нетерпеливо отведет ручонкой мою руку, поправится
на подоконнике и продолжает глазеть
на лошадь. Пробежит по
улице собака. Степка весь встрепенется, волосы
на шее и спине взъерошатся, глаза беспокойно забегают.
Впереди шли солдаты, сзади четыре колодника в цепях. У двух колодников в руках были длинные железные крючья и у двух дубины. Перед нашими воротами один колодник крючком зацепил дворную собачонку, притянул ее
на середину
улицы, а другой колодник стал бить ее дубиной. Собачонка визжала ужасно, а колодники кричали что-то и смеялись. Колодник с крючком перевернул собачонку, и когда увидал, что она издохла, он вынул крючок и стал
оглядываться, нет ли еще собаки.
Середи холмов, ложбин и оврагов, середь золотистых полей и поросших кудрявым кустарником пригорков, меж тенистых рощ и благовонных сенных покосов, верстах в пятидесяти от Волги, над сонной, маловодной речкой, по пологому склону горы больше чем
на версту вытянулась кострикой и пеньковыми оческами заваленная
улица с тремя сотнями крестьянских домов. Дома все большие, высокие, но чрезвычайно тесно построенные. Беда, ежели вспыхнет пожар, не успеют
оглянуться, как все село дотла погорит.
После обеда в первый раз я вышел
на улицу в штатском пальто, с тросточкою в руках. В руке держал папироску и курил спокойно, не
оглядываясь по сторонам.
Они с увлечением играли в шахматы, и когда шли из гимназии, играли
на ходу, без доски. Я никак не мог понять, как они могут запоминать постоянно меняющееся сложение фигур. Новиков шел, хвастливо
оглядывался и
на всю
улицу выкрикивал...
Я пошел прочь. Переводя дух,
огляделся. Должно быть, уж поздно было. Нигде в окнах ни огонька,
на улицах пустынная тишина. Шел, и душа была полна грешным, горячим счастьем: часто теперь буду ходить сюда, дождусь, что увижу, как она будет раздеваться…
На этом вопросе остановил Палтусова толчок в рытвину, выбитую сбоку
улицы. Он
оглянулся и крикнул...