Неточные совпадения
Когда он вошел в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле с
книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим
обычным: «А я сяду, батюшка», села на стул у окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался с своими мечтами и что он без них жить не может.
С
книгой под мышкой он пришел наверх; но в нынешний вечер, вместо
обычных мыслей и соображений о служебных делах, мысли его были наполнены женою и чем-то неприятным, случившимся с нею.
Карл Иваныч, с очками на носу и
книгой в руке, сидел на своем
обычном месте, между дверью и окошком.
Провожая ее глазами, Самгин вспомнил
обычную фразу: «Прочитана еще одна страница
книги жизни». Чувствовал он себя очень грустно — и пришлось упрекнуть себя...
Обычные, многочисленные романы гимназистов с гимназистками вызывали у него только снисходительную усмешку; для себя он считал такой роман невозможным, будучи уверен, что юноша, который носит очки и читает серьезные
книги, должен быть смешон в роли влюбленного.
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное утро. 1-го марта, в воскресенье, после обедни и
обычного смотра команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все, офицеры и матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал вышел с
книгой и вслух прочел морской устав Петра Великого.
При кротости этого характера и невозмутимо-покойном созерцательном уме он нелегко поддавался тревогам. Преследование на море врагов нами или погоня врагов за нами казались ему больше фантазиею адмирала, капитана и офицеров. Он равнодушно глядел на все военные приготовления и продолжал, лежа или сидя на постели у себя в каюте, читать
книгу. Ходил он в
обычное время гулять для моциона и воздуха наверх, не высматривая неприятеля, в которого не верил.
Ее понимают в
обычном смысле культурного творчества, творчества «наук и искусств», творчества художественных произведений, писания
книг и прочее.
Главы
книги я распределил не строго хронологически, как в
обычных автобиографиях, а по темам и проблемам, мучившим меня всю жизнь.
Однажды я принес брату
книгу, кажется, сброшированную из журнала, в которой, перелистывая дорогой, я не мог привычным глазом разыскать
обычную нить приключений.
Книга — блестящая, но испорченная
обычными недостатками Мережковского — риторикой, идеологическим схематизмом, мутью двоящихся мыслей, преобладанием словесных сочинений над реальностями.
Книга эта — не
обычная профессорская диссертация, не полезная работа преподавателя и популяризатора философии, а вполне оригинальное творение философа.
Раз оставив свой
обычный слегка насмешливый тон, Максим, очевидно, был расположен говорить серьезно. А для серьезного разговора на эту тему теперь уже не оставалось времени… Коляска подъехала к воротам монастыря, и студент, наклонясь, придержал за повод лошадь Петра, на лице которого, как в открытой
книге, виднелось глубокое волнение.
Дядя Максим был очень встревожен этим случаем. С некоторых пор он стал выписывать
книги по физиологии, психологии и педагогике и с
обычною своей энергией занялся изучением всего, что дает наука по отношению к таинственному росту и развитию детской души.
В один из
обычных мало веселых редакционных дней бегал по редакции, красный от волнения и вина, В.Н. Бестужев и наконец, выгнав всех сотрудников, остался вдвоем с Нотгафтом. Результатом беседы было то, что в газете появился, на первой и второй страницах, большой фельетон: «Пиковая дама». Повесть. «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». «Новейшая гадательная
книга…»
Ужинали вяло, без
обычного шума и говора, как будто со всеми случилось нечто важное, о чем надо упорно подумать. А после ужина, когда все улеглись спать, Жихарев сказал мне, вынув
книгу...
Предоставив разночинцам, aux bourgeois,
обычные во время игры присказки и прибаутки, господа генералы произносили лишь самые необходимые слова; тучный генерал позволил себе, однако, между двумя сдачами энергически отчеканить:"Сt satane as de piquе!"[лдн-книги1]
Одна из гостиных в доме Сорина, обращенная Константином Треплевым в рабочий кабинет. Направо и налево двери, ведущие во внутренние покои. Прямо стеклянная дверь на террасу. Кроме
обычной гостиной мебели, в правом углу письменный стол, возле левой двери турецкий диван, шкап с
книгами,
книги на окнах, на стульях. — Вечер. Горит одна лампа под колпаком. Полумрак. Слышно, как шумят деревья и воет ветер в трубах.
Однажды, когда только что начавший лекцию Крюков, прерывая
обычную латинскую речь, сказал по-русски: «М. г., — в качестве наглядной иллюстрации к нашим филологическим объяснениям од Горация, позвольте прочесть перевод одного из ваших товарищей, Фета,
книги первой, оды четырнадцатой, «К республике»; при этих словах дверь отворилась, и граф С. Г. Строганов вошел в своем генерал-адъютантском мундире.
Это было твоею обязанностью, и ты так важно исполнял ее, что отец всякий раз поднимал глаза с большой «хозяйственной»
книги и с своей
обычной печальной и ласковой улыбкой посматривал на тебя.
В словах Матвея Яков видел лишь
обычную отговорку пустых и нерадивых людей, которые говорят о любви к ближнему, о примирении с братом и проч. для того только, чтобы не молиться, не постить и не читать святых
книг, и которые презрительно отзываются о наживе и процентах только потому, что не любят работать. Ведь быть бедным, ничего не копить и ничего не беречь гораздо легче, чем быть богатым.
В этом смысле можно ее определить и как начало звериное (по
обычному словоупотреблению в пророческих
книгах): впрочем, «звериное» здесь не значит зверское, нечеловеческое, а только плотское, «душевное», относительное.
Однако я слышу
обычное в таких случаях возражение: возможна и существует атеистическая религия [Термин Э. Геккеля, употребленный им в его популярной
книге «Мировые загадки».], утверждающая своей основой не Бога, но небытие, ничто, и религия эта имеет мировое значение, считает сотни миллионов последователей: это — буддизм.
Вдруг тихими, неслышными шагами вошла Анисья Терентьевна Красноглазиха, в
обычном темно-синем сарафане, в черной душегрейке, повязанная по голове белым платком в знак похоронной печали, и с толстой
книгой под мышкой. Помолилась она перед стоявшею в головах покойника иконой, поклонилась в землю Марку Данилычу, потом отвесила низкий поклон Патапу Максимычу.
Продавец дорожил
книгами, но, не зная ни толку в них, ни цены, не очень дорожился, все уступал за три тысячи целковых, но с
обычным, конечно, условием: деньги на стол.
«Но, милостивый государь, что же такое, прости господи, романтика, если ваша
книга не романтика? Ведь за вашим пессимизмом уже прелюдирует и
обычный романтический финал — разрыв, крушение, возвращение и падение ниц перед старой верой, перед старым богом… Да разве ваша пессимистическая
книга не есть сама часть антиэллинизма и романтики, сама нечто «столь же охмеляющее, сколь и отуманивающее», наркотик во всяком случае?» И в самом деле, послушаем (следует цитата из «Рождения трагедии...
Подозеров занимался в кабинете, а Лара, совсем одетая, сидела на своем
обычном месте, в гостиной, и читала
книгу.
Владиславлев закрыл студенческую читальню, все
книги перевел в фундаментальную библиотеку, а выдачу их подчинил
обычным правилам: текущих газет, журналов и беллетристики не выдавать.
Это я так переделал
обычную у школьников надпись на
книгах...
После
обычных приветствий, аббат предложил графу занять место в кресле против письменного стола, заваленного массою
книг и бумаг.
Войдя в гостиную,
обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за
книгой, которую вслух читала одна из них.
— Слушай, — сказал раз Валя своей тете, отрываясь от
книги. — Слушай, — повторил он с своей
обычной серьезной основательностью и взглядом, смотревшим прямо в глаза тому, с кем он говорил, — я тебя буду называть мамой, а не тетей. Ты говоришь глупости, что та женщина — мама. Ты мама, а она нет.
Так все это казалось ему неинтересно, что, несмотря на скуку тюрьмы, он уже хотел закрыть
книгу и начать
обычное свое вечернее занятие — ловлю блох в снятой рубашке, как вдруг вспомнил, что на экзамене пятого класса гимназии он забыл одну из заповедей блаженства и розоволицый, кудрявый батюшка вдруг рассердился и поставил ему двойку.