Неточные совпадения
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство
страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его
общему развитию, так для
общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
— В
общем — это интересно. Но я думаю, что в
стране, где существует представительное правление, газета без политики невозможна.
Общее христианское дело должно начаться в России, как
стране, наименее испорченной безбожной цивилизацией.
Из обращения Тейтча к германскому парламенту мы узнали, во-первых, что человек этот имеет
общее a tous les coeurs bien nes [всем благородным сердцам (франц.)] свойство любить свое отечество, которым он почитает не Германию и даже не отторгнутые ею, вследствие последней войны, провинции, а Францию; во-вторых, что, сильный этою любовью, он сомневается в правильности присоединения Эльзаса и Лотарингии к Германии, потому что с разумными существами (каковыми признаются эльзас-лотарингцы) нельзя обращаться как с неразумными, бессловесными вещами, или, говоря другими словами, потому что нельзя разумного человека заставить переменить отечество так же легко, как он меняет белье; а в-третьих, что, по всем этим соображениям, он находит справедливым, чтобы совершившийся факт присоединения был подтвержден спросом населения присоединенных
стран, действительно ли этот факт соответствует его желаниям.
Она снисходительно отнесется к вору, ходатайствующему по своемуделу, и назовет беспокойным, безалаберным (а может быть, даже распространителем «превратных толкований») человека, которому дорого дело
общее,дело его
страны.
Уже она в сей час, в час
общей тишины,
Когда
страны небес луной осребрены,
Стопою медленной на мрачный трон вступает...
Еще одна жертва нужды в богатейшей
стране мира…» Во всяком случае, заметка вызовет
общую сенсацию, и редакция будет довольна.
Не факты действительного грабежа и вопиющего предательства священнейших интересов
страны приводят их в негодование, но попытки отнестись к этим фактам сознательно и указать их значение в связи с
общим жизненным строем.
Придавши своему труду характер преимущественно биографический, он не обратил внимания на
общие задачи истории
страны и времени, в которых действовал Петр, и таким образом, отняв у себя оружие высшей исторической критики, не вышел из колеи прежних панегиристов, которых сам осуждает во введении к «Истории Петра».
Дилетанты — туристы в областях науки и, как вообще туристы, знают о
странах, в которых они были,
общие замечания да всякий вздор, газетную клевету, светские сплетни, придворные интриги.
В каждой
стране, в каждой эпохе, в каждой области борьба монополии и масс выражается иначе, но цехи и касты беспрерывно образуются, массы беспрерывно их подрывают, и, что всего страннее, масса, судившая вчера цех, сегодня сама оказывается цехом, и завтра масса степенью
общее поглотит и побьет ее, в свою очередь.
Оно должно быть двоякое: нравственное воспитание человека,
общее во всех
странах, и политическое воспитание гражданина, различное по образу Правлений.
«Торговля бежит от притеснений и царствует там, где она свободна; но свобода не есть самовластие торгующих в
странах вольных: например, в Англии они всего более ограничены законами [О свободе торговой можно сказать то же, что о свободе политической: она состоит не в воле делать все полезное одному человеку, а воле делать все не вредное обществу.]; но законы сии имеют единственною целию
общее благо торговли, и купечество в Англии процветает (317–322)».
Но в
общем ходе дел, в развитии богатства
страны и общественного кредита, что произвели все эти выходки против частной расточительности и против ростовщиков, берущих неуказные проценты?
То же самое и с патриотизмом: мы более сочувствуем своему отечеству, потому что более знаем его нужды, лучше можем судить о его положении, сильнее связаны с ним воспоминаниями
общих интересов и стремлений и, наконец, — чувствуем себя более способными быть полезными для него, нежели для другой
страны.
«Одно нравственное чувство, — говорит он, — сохранившееся в этой нации, к чести французов, — есть
общее стремление к славе своей
страны…» Не мешало бы прибавить, что это чувство особенно сильно развито в гасконцах.
Там не бесплодно звучат слова об
общем благе, о пользах
страны, потому что и на самом деле каждый принимает участие в общественных интересах, понимая связь их с своими собственными.
(Прим. автора)] гордится нашим союзом; чужеземные гости ищут дружбы нашей, удивляются славе великого града, красоте его зданий,
общему избытку граждан и, возвратясь в
страну свою, говорят: «Мы видели Новгород, и ничего подобного ему не видали!» Так, конечно...
Я не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные
общею доверенностию для правления! Клевета в устах властолюбия и зависти недостойна опровержения. Где
страна цветет и народ ликует, там правители мудры и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? Но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто узнал ее сладость, тому чего желать в мире? Разве последнего счастия умереть за отечество!
И сидели, в длинном строе,
Грустно-бледная семья —
Жены, девы падшей Трои,
Голося и слезы лья,
В горе
общем и великом
Плача о себе самих,
И с победным, буйным кликом
Дико вопль сливался их…
«Ждет нас горькая неволя
Там, вдали, в
стране чужой.
Ты прости, наш край родной!
Как завидна мертвых доля...
Общее святое славянское дело связывает обе эти
страны: большую, могучую славную Русь и храбрую, маленькую Сербию.
С разными"барами", какие и тогда водились в известном количестве, я почти что не встречался и не искал их. А русских обывателей Латинской
страны было мало, и они также мало интересного представляли собою. У Вырубова не было своего"кружка". Два-три корреспондента, несколько врачей и магистрантов, да и то разрозненно, — вот и все, что тогда можно было иметь. Ничего похожего на ту массу русской молодежи — и эмигрантской и
общей, какая завелась с конца 90-х годов и держится и посейчас.
«Его императорское величество, — сказано было в этой конвенции, — с одной стороны соизволяя изъявить знаменитому мальтийскому ордену свое благоволение, внимание и уважение и распространить в областях своих заведение сего ордена, существующее уже в Польше и особливо в присоединенных ныне к Российской державе областях польских, и желая также доставить собственным своим подданным, кои могут быть приняты в знаменитый мальтийский орден, все выгоды и почести, из сего проистекающие; с другой стороны, державный мальтийский орден и „его преимущество“ гроссмейстер, зная всю цену благоволения его императорского величества к ним, важность и пользу такого заведения в Российской империи, и желая, со своей стороны, соответствовать мудрым и благотворительным распоряжениям его императорского величества всеми средствами и податливостью, совместными с установлениями и законами ордена, с
общего согласия между высокодоговаривающими
странами условились об установлении сего ордена в России».
— Обедают вдвоем. Адъютант фыркает. Муж ведь всегда недоволен супом, во всех
странах мира. Говорит он о производствах. Раза три заметит жене, что она скверно одета и что у нее нет никакого вкуса, и в то же самое время тычет ей в глаза лишний расход на туалет. Если уж существуют чада, эти чада капризничают, адъютант на них кричит, няньки вмешиваются в разговор, поднимается гвалт, жена в слезы, супруг стучит шпорами.
Общее безобразие!
— Я думаю не так, — сказала молодая умная женщина, воспитанная в свободной
стране. — Я рада этому твоему сну, я думаю так же, как и ты, что ответственность, лежащая на тебе, ужасна. Я часто мучалась этим. И мне кажется, что средство снять с себя хотя не всю, но ту, которая непосильна тебе, ответственность есть очень легкое. Надо передать большую часть власти, которую ты не в силах прилагать, народу, его представителям, и оставить себе только ту высшую власть, которая дает
общее направление делам.
Если же патриарх скажет, что это есть, то просить патриарха, чтобы он для всеобщего блага всех жителей египетской
страны повелел своим пресвитерам начать об этом
общее моление и сам принял в том участие.