Неточные совпадения
Соня упала на ее труп,
обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к
ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками
за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
— Покупай меня! Хочешь? хочешь?
за пятьдесят тысяч франков, как Де-Грие? — вырывалось у ней с судорожными рыданиями. Я
обхватил ее, целовал ее руки,
ноги, упал перед нею на колени.
Не успела она проговорить свое обещанье, как дети, слушавшие сначала очень внимательно, бросились со всех
ног осаждать ее; кто цеплялся
за ее платье, кто усиливался влезть на ее колена, кто успел
обхватить ее шею и осыпал лицо поцелуями; осада сопровождалась такими шумными овациями, такими криками радости, что мисс Бликс вошла в одну дверь, в другую вбежала молодая швейцарка, приглашенная в дом как учительница музыки для старшей дочери;
за ними показалась кормилица, державшая новорожденного, укутанного в одеяло с ниспадавшими до полу кружевными обшивками.
Но из-за стены не было никакого ответа. Продолжалось равномерное бормотание и еще звуки движения. «Верно, он кланяется в землю, — думала она. — Но не откланяется он, — проговорила она. — Он обо мне думает. Так же, как я об нем. С тем же чувством думает он об этих
ногах», — говорила она, сдернув мокрые чулки и ступая босыми
ногами по койке и поджимая их под себя. Она посидела так недолго,
обхватив колени руками и задумчиво глядя перед собой. «Да эта пустыня, эта тишина. И никто никогда не узнал бы…»
Однажды, гуляя по саду, Грохольский услышал говор двух голосов. Один голос был мужской, другой женский. Первый принадлежал Бугрову, второй Лизе. Грохольский прислушался и, побледнев, как смерть, тихо зашагал к беседовавшим. Он остановился
за сиреневым кустом и принялся наблюдать и слушать.
Ноги и руки его похолодели. На лбу выступил холодный пот. Чтобы не шататься и не упасть, он
обхватил руками несколько сиреневых ветвей. Всё кончено!
Чрез минуту он был, однако, открыт: мы нашли его скорячившимся на полу у угла стола. Он сидел, крепко
обхватив столовую ножку руками и
ногами, а зубами держался
за край обшитого галунами и бахромою красного сукна, которым был покрыт этот стол.